— Одну девушку. Она была вчера в «Джонатане». Визжала, как резаная. А у мужчины, который ее трахал, был в половину твоего... Представляешь, с тобой она вообще с ума сойдет...
Роберт любил, когда женщины под ним кричали от наслаждения. Если этого не удавалось добиться сразу, он переворачивал их на живот и овладевал другим способом.
В этом случае они кричали всегда, правда, уже не от наслаждения... Однако, как ни странно, слова Мандалы оставили его равнодушным.
— Ты ей рассказала обо мне? — спросил он как бы между прочим.
— Вообще-то нет, — ответила негритянка. — Я сказала только, что знаю одного классного мужика но прозвищу «Кинг-Конг». Вот и все. Если ты хочешь с ней познакомиться...
— Что ж ты ее не привела?
— Я сказала ей, что собираюсь обедать с тобой, но мы должны встретиться в «Джонатане».
— Отлично.
Ему удалось ничем не выдать свою ярость. Уж слишком много совпадений...
— Я не прочь познакомиться с твоей подружкой, — ласково сказал он. — Завтра вечером, идет? Ты можешь с ней связаться?
— Да.
— А мужик у нее есть?
— Она хоть не проститутка?
— Да нет.
— Скажи мне ее фамилию и телефон, я проверю.
Он лег рядом с ней, почти уверенный, что не ошибся. Молодая женщина умело ласкала его, глядя, как набухает и твердеет плоть под ее пальцами.
Но мысли Роберта Мартенса были далеко. Он нанесет ответный удар. Молниеносный и безжалостный, как всегда. Речь шла о его жизни.
Он не строил иллюзий насчет своего работодателя. При первом же проколе тот умоет руки — таковы правила игры.
Роберт Мартенс почувствовал, что готов. Он отстранил руки Мандалы и коротко сказал:
— Повернись.
Мандала покорно встала на четвереньки, подставив ему круглый зад.
— Осторожней, — прошептала она. — Ты сегодня такой большой...
Не обращая внимания на ее слова, он грубо, одним махом овладел ею. Мысли его уже были заняты завтрашним днем.
По выражению лица Джорджа Хэммонда Малко понял, что дело осложняется. Два часа назад он сообщил ему приметы любовника Мандалы Кабиндо и «господина Филиппа», хозяина «Джонатана».
— Вы нашли их? — спросил он.
— Да, — кивнул американец, — обоих. Это черт знает что. Начнем с того, которого вы называете «Кинг-Конгом». — Это аджюдан-шеф жандармерии, на самом лучшем счету. Просто украшение Специальной сыскной бригады Брюсселя. Ему поручают самые запутанные дела. Чемпион по стрельбе, ни одного взыскания, холостяк, ни в чем подозрительном не замечен... В общем, ангел, да и только.
Малко был ошеломлен. Между тем, это многое объясняло. Например, военную четкость и молниеносность нападений, жертвой которых дважды едва не стал он сам...
— Вы уверены в своих выводах? — спросил американец. — В конце концов, он не единственный любовник этой девицы. И не единственный высокий мужчина в Брюсселе.
— Конечно, — признал Малко, — но слишком многое сходится. К тому же он слегка прихрамывает, как и человек, убивший Филипа Бартона.
— Вы один его видели, — заметил Хэммонд. — И он сотрудник жандармерии. Убедить полицейских будет не-1егко. И вот чего еще я не могу понять: жандармерия и спецслужбы, насколько мне известно, друг друга терпеть не могут. А по вашей гипотезе выходит, что этот жандарм выполняет секретное задание органов госбезопасности. Маловероятно, не так ли?
— Мое расследование не окончено, — сказал Малко. — Через Кристель я надеюсь узнать об этом человеке побольше. А как насчет второго, владельца «Джонатана»?
Джордж Хэммонд облегченно улыбнулся.
— С этим проще. Его зовут Филипп Орстелл, тоже жандарм, но бывший. Его выставили за какие-то темные делишки. Однако он сохранил добрые отношения с бывшими коллегами. Настолько, что открыл в Икселе частное детективное агентство, которое берет на себя грязную работенку, запрещенную законом для жандармерии и полиции.
— В Икселе? Где именно? — насторожился Малко.
«Сантана», прежде чем доставить негритянку в парикмахерскую, сделала остановку в Икселе, на улице Суверен...
Американец взглянул на лежавший перед ним листок бумаги.
— Улица Суверен, 5. А что?
Малко едва не задохнулся от радостного возбуждения.
— Когда мы в первый раз следили за «сантаной», она заезжала по этому адресу. Водитель и негритянка провели там около часа. Кажется, круг замкнулся.
— Это доказывает только то, что они знакомы, — возразил Хэммонд. — Ничего удивительного, они ведь работали вместе.
Воистину глух тот, кто не желает слышать... Малко не ожидал такого упорного сопротивления со стороны резидента ЦРУ.
Поняв его недоумение, американец добавил:
— Наша цель — вернуть оружие. Власти нам в этом не помогут. Боюсь, что мы на неверном пути.
— Ладно, что еще известно о Филиппе Орстелле?
— Кроме детективного агентства, он купил клуб «Джонатан», сомнительного рода заведение, на которое полиция и жандармерия закрывают глаза. Им это позволяет собирать компрометирующий материал на видных брюссельцев..
Малко задумался. Любопытно, что здесь замешаны два сотрудника жандармерии. Это, пожалуй, объясняет уверенность убийц в безнаказанности... Джордж Хэммонд прервал его размышления.
— Надо продолжать поиски, — сказал он. — Пока мы не выясним, кто такой Фокс, мы ничего не поймем в этом деле. Что вы намерены предпринять в отношении Роберта Мартенса?
— Попытаюсь раздобыть доказательства, — ответил Малко. — Хотя это рискованно.
— Ты свободна сегодня вечером? — проворковал в трубке голос негритянки.
— У тебя есть планы? — спросила Кристель.
— С тобой хочет познакомиться мой друг, ну, знаешь, «Кинг-Конг»...
Кристель почувствовала легкое покалывание в животе. Мысль об этом чудовище возбуждала ее, но в то же время ей было страшно.
— Постараюсь освободиться, — сказала она.
— Приходи в «Джонатан» часам к шести, — предложила Мандала. — Выпьем чего-нибудь для начала.
Кристель повесила трубку, ломая голову, стоит ли рассказывать об этом Малко.
Роберт Мартенс наблюдал за баром «Джонатана» сквозь зеркальное окошко. Филипп Орстелл, стоя рядом с ним, нервно жевал кончик сигареты.
Народу в баре было немного. Негритянка сидела у стойки перед рюмкой мятного ликера.
— Надеюсь, что та потаскушка придет, — буркнул Роберт Мартенс.
Голубые глаза великана посветлели до прозрачности — признак сдерживаемой ярости. Долго ждать ему не пришлось: дверь открылась, и вошла Кристель в платье с глубоким вырезом, открывавшим ее роскошную грудь. Она бросилась к своей новой подруге; девушки обнялись и расцеловались. Роберт Мартенс присвистнул:
