Иранец стал перешагивать через поручень и оступился. Решив, что он пытается убежать, Шарнилар бросилась на него и ударила своей «береттой», разбив ему бровь и нос. Пленник закричал, но Крис Джонс заткнул ему рот своей огромной ладонью и столкнул вниз.
Менее чем через минуту все были уже в лодке, иранец — лежа на дне. Ствол «узи» уперся ему в затылок. С едва работающим мотором, затаив дыхание, они отъехали от «Ормуза». На нем никто не подавал признаков жизни. Лишь удалившись метров на двести, они расслабились. Без «Зодиака» противники не могли их преследовать. Моторная лодка, почти вся уйдя в воду, плыла между парусниками, стоявшими на якоре и освещенными ярким светом луны. Малко нагнулся к пленнику.
— Господин Гормуз Сангсар?
— Да, да, — ответил тот.
Малко чувствовал, как дрожит прижавшееся к нему плечо Шарнилар. Едва владея своим голосом, она повторила:
— Это он меня изувечил.
Вновь наступило молчание. Малко не мог не задать себе одного острого вопроса. Что им расскажет Гормуз Сангсар? Лишь бы опасения Шарнилар относительно ЦРУ не подтвердились.
Они вернулись к «Сторми Уэзер». Крис Джонс заставил пленника подняться и указал ему на трап.
— Ты плаваешь не быстрее пули, поэтому поднимайся как миленький.
Пользуясь одной здоровой рукой, Сангсар с трудом поднялся на палубу. Шарнилар последовала за ним и сказала капитану, который поджидал их с двумя матросами:
— Закройте этого человека в машинном зале. Он преступник.
Один из матросов приподнял люк на корме, открыв залитое ярким светом помещение. Капитан спустился первым, сопровождаемый иранцем и одним матросом. Малко подошел к Шарнилар.
— Иди отдохни немного, — сказал он.
Она склонилась к нему, коснувшись его губ легким поцелуем.
— Ты прав. Я больше не могу.
Стрелки «Сейко» показывали три часа сорок минут ночи. После событий последних суток было от чего устать. Молодая женщина уже ушла, когда из люка появились капитан и матрос. Малко увидел внизу связанного иранца со спутанными ногами. Его левую руку охватывал наручник, другой конец которого был присоединен к толстой трубе.
— Он не рискнет и пошевельнуться, — сказал капитан. — Время от времени мы будем проверять.
Успокоенный, Малко бросил взгляд на белую яхту на другом конце залива. Там не было видно никаких признаков жизни: результаты их экспедиции еще не были обнаружены.
— Идите спать, — сказал он двум американцам. — Завтрашний день может быть бурным.
— Я останусь на палубе, — возразил Крис, желавший искупить свои прегрешения. — Кто знает, что может случиться.
— Я тоже останусь, — проговорил Милтон. — Мне не хочется спать.
Малко один спустился в каюту. Но он был слишком возбужден, чтобы уснуть. Он растянулся на койке, не переставая думать о том, что теперь может произойти. Одна мысль не давала ему покоя. Он гнал ее от себя, но она возникала вновь и вновь. В конце концов он не выдержал, встал, прошел по коридору и открыл дверь каюты Шарнилар.
Там было пусто.
Через десять секунд он был уже на палубе. Двое американцев разговаривали друг с другом, сидя в шезлонгах и держа автоматы «узи» на коленях.
— Вы не видели Шарнилар?
— Нет. А что случилось?
Он попробовал дверцу люка, ведущего в машинный зал. Она была заперта изнутри. Он снова спустился вниз, прошел по коридору и оказался перед железной дверцей с надписью «Машинный зал». Попробовал ее открыть. Та была также закрыта на засов.
Малко постучал в дверь и крикнул:
— Шарнилар, откройте! Я знаю, что вы здесь!
Никто не ответил.
Он рассматривал дверцу, которая служила одновременно корабельной переборкой, когда за железной стенкой раздался мучительный вопль.
Малко замер с бьющимся сердцем.
Теперь он не сомневался: Шарнилар заперлась вместе с пленником и пытала его.
Второй страшный крик наполнил его уши, закончившись каким-то животным всхлипыванием.
Глава 10
Малко не стал слушать ужасные крики, которые доносились из машинного зала... Они могли потрясти любого. Шарнилар ловко усыпила его бдительность своей мнимой усталостью. Пытка противоречила его морали, даже в отношении такого человека, как Гормуз Сангсар. В противном случае можно было потерять свою душу. Повернувшись, он столкнулся с побледневшим капитаном, который подошел проверить, как обстоят дела.
— Нужно открыть эту дверь, — сказал Малко.
Капитан покачал головой.
— Это практически невозможно. В крайнем случае можно разрезать горелкой, но она находится внутри.
Новый вопль заставил оцепенеть их обоих. Шарнилар избивала иранца.
— Там есть внутренний телефон?
— Да, разумеется. Можно говорить с полуюта.
— Идемте туда.
Небо стало светлеть. Слабый свет на востоке постепенно гасил яркие точки звезд. Малко взял трубку корабельного телефона и набрал номер машинного зала. Ответа не последовало.
Шарнилар не хотела, чтобы ей помешали осуществить ее замысел. На полуюте Малко, по крайней мере, не слышал криков пленника.
— Мерзавец! Мерзавец! Мерзавец!
Шарнилар истерически, как безумная, била по лицу Гормуза Сангсара обрезком железного прута, который она нашла на верстаке. Сначала она ходила вокруг узника, не зная, что с ним делать, испытывая непреодолимое желание всадить ему в голову всю обойму из своего пистолета. Одним залпом она осушила для храбрости прямо из горлышка полбутылки водки, которую мимоходом взяла из бара. Сердце стучало у нее в груди, гнев и ненависть овладевали постепенно всем ее существом. Почти автоматически она нанесла ему несколько ударов ногой. Один из пинков попал иранцу в низ живота, и он сильно застонал, преувеличивая свою боль, чтобы разжалобить Шарнилар.
Но эти стоны произвели прямо противоположное действие на его бывшую жертву, вызвав у нее взрыв ярости. Она схватила первый попавшийся под руку предмет и, сжав зубы, стала колотить им, словно забивая гвозди. Теперь Гормузу Сангсару не нужно было заставлять себя кричать. Его лицо превратилось в сплошную рану. Нос был переломан в нескольких местах, щеки разодраны, зубы выбиты, губы разбиты, челюсть сломана. Последний удар, нанесенный по виску, лишил его сознания. Шарнилар вдруг поняла, что она может его убить до того, как тот заговорит. Она резко остановилась, бросила железный прут, который упал со звоном, и оперлась о верстак.
Гормуз Сангсар быстро пришел в себя, но решил не двигаться, наблюдая за молодой женщиной из-под приспущенных век. Кровь засыхала у него на лице, превращаясь в толстую корку. Он прошел через много испытаний и хорошо понимал, что ему грозит смерть.
Наручник, замкнутый на вертикальной трубе, не позволял ему двигаться, и он был совершенно беспомощен. Он слышал крики и стук в дверь, но понимал, что не может рассчитывать ни на чью помощь. Сангсар решил, что единственное его спасение — в абсолютной покорности. Снаружи замолчали, и теперь слышалось только гудение генератора. Шарнилар вновь обрела спокойствие. Она подошла к нему со своим позолоченным пистолетом в руке. Схватив его за густые черные волосы, она запрокинула его голову, заставив смотреть на себя. Потом она приподняла черный квадрат; скрывавший страшную рану.
— Ты помнишь, что ты сделал?
