в «Хола»! А этот промышленник из Барселоны, а профессор из Университетского центра в Барселоне, а журналист-эксперт по Восточной Европе!.. Да я едва с ними знаком!
На лице Барри появилось отстраненное, почти отчужденное выражение.
— Но их фамилии были в вашей записной книжке.
— Да, но...
— Если на них нет вины, им легко будет это доказать.
— Но зачем вам это понадобилось? — возмутился Кирсанов. — То, что вы делаете, это ужасно! Вы сломаете им жизнь! Я отказываюсь подписать эту бумагу. Это просто гнусность!
Джеймс Барри устремил на него ледяной взгляд...
— Если вы откажетесь подписать, я сообщу госпоже дель Рио, что вы удавили Ларису Петрову. Сомневаюсь, что, узнав об этом, она пожелает последовать за вами.
Григория душил гнев. «Все они скроены по одной мерке!» — горько подумалось ему. Чем Барри отличался от Анатолия Петрова?
Посмотрев ему в лицо, Джеймс Барри положил руку еще ближе к выдвинутому ящику, где лежал пистолет 45-го калибра с патроном в стволе, и спросил:
— Так что же?
В зеленых глазах Григория Кирсанова вспыхнула жажда убийства. Рука американца легла на рубчатую рукоять пистолета.
Джеймс Барри хотел одного: раздуть скандальное дело, чтобы восстановить Испанию против Советского Союза накануне референдума о НАТО.
Григорий Кирсанов медленно выпрямился во весь свой стодевяностосантиметровый рост, а рука американца обхватила рукоять пистолета. Сверкнув металлическим блеском, его голубые глаза встретились с глазами Григория. Подпишет или попытается убить? От славян всего можно ожидать.
Глава 19
Кирсанов перевел взгляд на руку Барри и презрительно усмехнулся:
— Ну уж нет! Этого удовольствия я вам не доставлю!
Взяв ручку, он начал подписывать подряд все листы своих «показаний». Американец смотрел, не выпуская рукоятки оружия. Наконец можно было вздохнуть свободнее. Одним махом решилось все. Кончив с бумагами, Кирсанов швырнул их на стол.
— И последнее, — подытожил Джеймс Барри. — Об этом не должна знать ни одна душа, кроме нас двоих.
— Само собой, — согласился русский. — А теперь я хочу поехать к Исабель дель Рио в «Риц».
— Вас отвезут.
После покушения на виллу в Моралехе Григория поселили в «Рице» под усиленной охраной американцев и испанцев. Понимая, что нужен не один день, чтобы подготовить новое покушение, американцы особо не треножились. Пока у совете кои разведки кончились заряды.
Крис и Милтон ждали Кирсанова в бронированном «кадиллаке», за рулем которого сидел Боб, поступивший в распоряжение перебежчика. Тяжелая машина покатила по Калье Серрано к «Рицу».
Исабель дожидалась в кресле холла.
— Где твой муж? — спросил, едва войдя, Кирсанов.
— У себя в клубе.
Сияя от радости, он взял ее под руку и увлек к лифтам.
— Ну, все устроилось, — объявил он ей. — Завтра летим в США!
Исабель с ужасом воззрилась на него.
— А ты уже и не надеялась? Неужто не рада?
— Рада, конечно.
Едва они вошли в номер, как он бросил ее на кровать. Не снимая узкую юбку, он просто задрал ее и грубо овладел испанкой.
Немного позднее он шепнул ей:
— Скоро у нас будет возможность каждый день спокойно заниматься любовью.
Исабель глядела на отражений в зеркале их сплетенных тел. Как же ей быть? Вначале Григорий забавлял ее, потом покорил, а теперь внушал страх. Телесная мощь и страстность превращали его в дикого зверя. А муж между тем ждал, чтобы увезти ее в Севилью...
Томас дель Рио выходил из клуба, когда к нему подошел строгий господин с пресным лицом чиновника, облаченный, несмотря на зной, в почти черный костюм.
— Сеньор дель Рио?
— Да?
— Николай Таланов, первый секретарь посольства Советского Союза. Мне хотелось бы переговорить с вами.
Он изъяснялся на прекрасном испанском языке. Муж Исабель удивленно взглянул на него.
— Вы уверены, что не ошибаетесь?
— Смею вас уверить, нет. Я хотел говорить с вами по поводу известной вам особы, Григория Кирсанова.
Томас дель Рио слегка усмехнулся.
— Ах, этого господина, без памяти влюбленного в мою жену...
— Полагаю, что вам сказали не всю правду, — ответил посольский чиновник. — Мне хотелось бы сообщить вам кое-что, дабы предостеречь вас. Вы не будете возражать, если я приглашу вас пойти со мной в наше посольство? Взглянув в лицо Томаса дель Рио, советский дипломат несколько принужденно улыбнулся:
— Разумеется, вы можете поехать в своей машине. Можете, если пожелаете, отложить разговор. Однако я полагаю, что лучше не откладывать ради благополучия вашей супружеской жизни.
— Готов следовать за вами, — согласился Томас дель Рио, чье любопытство было сильно задето.
Сев в свой «роллс-ройс», он велел шоферу следовать за «мерседесом» дипломата. В таком порядке они и приехали к посольству Советского Союза. Николай Таланов провел его в небольшой демонстрационный зал.
— Мне чрезвычайно неприятно сообщать все это вам, но, предостерегая вас, мы исполняем наш нравственный долг. Ваша супруга влюбилась в очень опасного человека, являющегося — увы! — гражданином Советского Союза. Если я и просил выслушать меня, то лишь затем, чтобы избежать трагической развязки.
Томас дель Рио бросил на него встревоженный взгляд.
— Что вы имеете в виду?
— Вы знаете Григория Кирсанова?
— Однажды он звонил мне. Мне известно, что он часто видится с моей женой.
Николай Таланов значительно взглянул на него.
— А известно ли вам, какого рода отношения между ними?
— Исабель нравится, когда за ней ухаживают, а этот молодой человек весьма романтичен.
— Сеньор дель Рио, прошу вас ознакомиться с документальной записью, которую вам сейчас предъявят.
Таланов нажал клавишу видеомагнитофона «Акай». Свет погас, на экране появилась снятая крупным планом огромная мужская плоть, поглощаемая растянувшимся из-за его толщины ртом; Границы изображения раздвинулись, появилось тонкое лицо Исабель дель Рио.
Нескромная камера дала еще более широкий план, и тогда стало видно, что, стоя на коленях, нагая женщина склонилась над лежащим на спине, также нагим, Григорием Кирсановым. Это продолжалось долго. Оцепенев от ужаса, Томас дель Рио не в силах был оторвать глаз от экрана.
Русский перевернул Исабель на живот. На его лице появилось выражение скотского блаженства.
Николай Таланов наклонился к Томасу дель Рио.
— Весьма сожалею, сеньор, о том, что вынужден был показать вам такое, но иначе вы не поверили бы мне.
Томас дель Рио хранил молчание.
