Желтая раса представляет собой антитезу этому типу. Череп уже не вытянут назад, а, напротив, выдается вперед. Лоб большой, костистый, часто выступающий, развитый в высоту, как бы нависает над треугольной лицевой частью, где нос и подбородок не имеют резких выступов, как у негра. Общая тенденция к тучности не является специфическим признаком этой расы, хотя встречается у желтокожих чаще, чем у других народов. Кроме того, можно отметить слабую физическую конституцию и предрасположенность к апатии. В моральном отношении желтая раса не имеет тех безрассудств, которые отличают меланийцев. Здесь обнаруживаются слабо выраженные желания, воля, скорее граничащая с упрямством, нежели с безрассудством, устойчивое, но спокойное стремление к материальным удовольствиям, тенденция к обжорству, но больше разборчивости в пище, чем у негров. Во всех делах — приверженность к посредственности, четкое понимание всего, что не является слишком возвышенным или глубоким; любовь ко всему полезному, уважение к порядку, осознание преимуществ, которые дает определенная доза свободы. Желтокожие очень практичны, в узком смысле этого слова. Они не предаются мечтаниям, не склонны к теоретическим рассуждениям, неизобретательны, но способны оценить и принять все утилитарное. Их желания ограничиваются спокойной и, по мере возможности, удобной жизнью. Очевидно, что они стоят выше негров. Наверное, любой цивилизатор охотно избрал бы такой народ в качестве основы своего общества, но это совсем не то. что может сформировать общество, придать ему энергию, красоту, жизнестойкость.
За ними идут белые народы. Для них характерны обдуманная энергия, или, лучше сказать, энергетический интеллект; чувство полезного, но в более широком смысле слова, а также более высоком, более дерзновенном, более идеальном, чем у желтокожих; упорство в сочетании с учетом препятствий и умение преодолевать их; большая физическая сила, исключительное инстинктивное тяготение к порядку, но не как залог отдыха и покоя, а как необходимое средство к самосохранению и одновременно ярко выраженный вкус к свободе, даже чрезмерной; явная враждебность к формализму, в который, как в спячку, охотно впадают китайцы, а также неприятие высокомерного деспотизма.
Белые люди отличаются также необычной любовью к жизни. Создается впечатление, что они лучше умеют пользоваться ею, лучше знают ей цену, поэтому больше дорожат своей и чужой жизнью. Их жестокость, когда она проявляется, ограничена сознанием необходимости определенных пределов, чего не встретишь у чернокожих. В то же время они знают причины, по которым можно расстаться без колебаний с этой столь драгоценной для них жизнью. Первая из них — честь, которая под различными именами занимала огромное место в мышлении человечества с самого начала его появления. Нет нужды добавлять, что понятие чести и цивилизаторский смысл, заключенный в нем, неизвестны ни желтым, ни черным расам.
Чтобы довершить нарисованные портреты, замечу, что огромное превосходство белых людей во всем, что касается интеллекта, сочетается у них с не менее очевидным отставанием в силе ощущений. У белого человека более слабая чувственность, чем у негра или желтокожего. Следовательно, он меньше озабочен телесностью, хотя его конституция развита лучше.
Вот три составных элемента человеческого рода — то, что я назвал вторичными типами, поскольку счел себя обязанным оставить в стороне первородного человека или «адамита». Третичные же группы вышли из сочетания разновидностей каждого из названных трех типов. Четвертичные поколения родились из союза одного из этих третичных типов или одного чистокровного племени с другой группой, вышедшей из одного из двух чужеродных видов.
Ниже этих категорий ежедневно обнаруживаются другие. Одни, очень характерные, образующие новые отличительные типы, потому что происходят из завершенных видов слияния; другие — незаконченные, неупорядоченные, можно сказать, антисоциальные, потому что их элементы — либо слишком разнородные, либо слишком многочисленные, либо слишком незначительные — не имели ни времени, ни возможности проникнуть друг в друга в такой степени, чтобы это привело к оплодотворению. Для множества всех этих пестрых метисных рас, которые составляют сегодня человечество, нельзя установить иных границ, кроме рискованной вероятности сочетаний чисел.
Было бы не совсем корректно утверждать, что все смешения плохи и вредны. Если бы три указанных больших типа, остающихся четко разделенными, не перемешались друг с другом, тогда превосходство, без сомнения, было бы на стороне самых способных белых племен, а представители желтой и черной рас вечно пресмыкались бы у ног малочисленных народов белой расы. Впрочем, история не допустила такого развития событий. Его можно представить, только признавая безусловное преимущество групп, сохранивших наибольшую чистоту крови.
Но от такой гипотетической ситуации никто бы не выиграл. Относительное превосходство, будь оно более очевидным, не могло бы принести те позитивные плоды, которые дал процесс смешения и которых нельзя не приветствовать, даже если они не уравновешивают сумму недостатков.
Например, артистический гений, равно чуждый всем трем основным типам, родился в результате союза белых с неграми. Еще пример: в лице малайского типа из смешения желтой и черной рас появилась разновидность, превосходящая своих предков, а союз желтой и белой рас привел к появлению промежуточного типа, стоящего намного выше чисто финских народов и меланийских племен.
Я не отрицаю, что здесь мы видим хорошие результаты. Искусства и благородная литература как плоды смешения крови, улучшенные и облагороженные расы — все это можно только приветствовать. Низшие были возвышены. К сожалению, великие при этом опустились на более низкую ступень, и ничто не может компенсировать или поправить это бедствие. Поскольку я веду речь о том, что свидетельствует в пользу этнического смешения, добавлю к сказанному, что именно смешению мы обязаны смягчением нравов, мыслей, верований и особенно усмирением страстей и наклонностей. Однако все это преходящие блага, и если я признал, что мулат, из которого можно сделать адвоката, врача, коммерсанта, стоит больше, чем его дед-негр, абсолютно невежественный и ни к чему не пригодный, я должен также отметить, что брахманы Древней Индии, герои «Илиады» и персонажи «Шахнамэ», скандинавские воины, все эти славные призраки самых благородных, а ныне исчезнувших рас, являют нам более благородный и прекрасный образ человечества; они были носителями цивилизации и образцами величия, более активными, интеллигентными и адекватными, нежели смешанные народы нынешнего времени, хотя и в их жилах уже не текла чистая кровь.
Как бы то ни было, сложность состава человеческих рас есть историческое состояние, и одним из главных следствий такого положения вещей оказался хаотический беспорядок, в какой погрузилась большая часть первородных признаков каждого типа. В результате многочисленных союзов лучшие черты, как и недостатки, стерлись, размылись и даже обратились в свою противоположность. Первоначально белая раса обладала монополией на красоту, интеллект и силу. После смешения с другими типами появились красивые, но слабые физически метисы, или метисы сильные, но недалекие умом, или умные, но уродливые и с признаками вырождения. Также оказалось, что даже максимально возможная доза крови белой расы, когда она скапливается в какой-нибудь нации не сразу, а постепенно, уже не дает ей исконных прерогатив. Часто случалось, что от этого лишь возрастал беспорядок в этнических элементах, а природные преимущества белой расы подпитывали такой беспорядок. Эту кажущуюся аномалию нетрудно объяснить, потому что каждый уровень смешения ведет, помимо сочетания различных элементов, к образованию нового типа, к развитию новых, ранее не встречавшихся признаков. Всякий раз, когда к продукту преобразований такого рода добавляются другие элементы, появляется анархия; чем больше проявляется эта анархия, тем меньше становится ценность самых лучших привнесенных элементов, которые самим фактом своего присутствия увеличивают зло вместо того, чтобы компенсировать его. Если смешение в определенной степени благотворно для большей части человечества, поднимая ее на новую ступень и облагораживая его, это происходит только за счет того же человечества, потому что опускает и унижает его, вносит в его плоть нервозность, оскорбляет его в самых благородных проявлениях; если даже допустить, что лучше превратить в посредственных людей мириады ничтожных существ, чем сохранить расу принцев, чья кровь, поделенная по частям, обедненная, разжиженная, становится обесчещенным элементом подобной метаморфозы, не надо забывать то досадное обстоятельство, что процесс смешения не прекращается, что посредственности, созданные за счет всего лучшего, объединяются в новые посредственности и что из таких браков, все более и более деградирующих, рождается смесь, которая, наподобие Вавилонской башни, приводит к полному бессилию и заводит общество в безысходный тупик.
Вот чему учит нас история. Она показывает, что всякая цивилизация берет начало от белой расы и ничто не может долго продержаться без ее участия, что общество может быть великим и процветающим
