являются выгодными и, поскольку я верю в это, обязательными.
Я говорил ранее о Храме Мира. Рабочие всех стран должны строить этот храм. Если двое из рабочих знают друг друга особенно хорошо, и они старые друзья, если их семейства сроднились, и если они имеют «веру в цель друг друга, надежду в будущее друг друга и милосердие к недостаткам друг друга» — чтобы указать некоторые хорошие слова, которые я читал здесь на днях — почему не может быть так, что они будут работать вместе над общей задачей как друзья и партнеры? Почему не могут они принимать участие в совместной работе?
Действительно, они должны делать так что бы этот храм не был построен, или, построенный, он смог разрушиться, и мы доказали снова, что ничему не научились и будем идти и учиться снова в течение дополнительного времени в школе войны, несравнимо более строгой, чем та, которую мы только что закончили.
Темные века могут вернуться, каменный век может вернуться на сверкающих крыльях науки, и то, что могло бы теперь быть ливнем неизмеримых материальных благ для человечества, может принести полное разрушение. Остерегайтесь, я говорю; времени может быть мало.
Не позволяйте себе дрейфовать по жизни, пока не поздно. Если имеется какая — либо братская ассоциация, подобная мной описанной, со всей дополнительной силой и безопасностью, [755] которую обе наши страны могут гарантировать, удостоверьтесь, что этот великий факт известен миру, и что он содействует стабилизации основ мира. Имеется дорога мудрости. Предотвратить лучше, чем исправить.
Тень упала на место действия, в последнее время освещенное победой союзников. Ни кто не знает, что Советская Россия и коммунистическая международная организация намерены делать в непосредственном будущем, или каковы пределы их экспансии и тенденции обращения в свою веру. Я испытываю сильный восторг и уважение к храбрым русским людям и к моему боевому товарищу, Маршалу Сталину. Имеется глубокое сочувствие и доброжелательность в Англии — я не сомневаюсь в этом — ко всем русским людям и решение стойко добиваться, несмотря на множество различий и проблем, установления долгой дружбы. Мы понимаем потребность России в безопасности ее западных границ удалением всей возможности немецкой агрессии. Мы приветствуем Россию на ее законном месте среди ведущих наций мира. Мы приветствуем ее флаг в морях.
Прежде всего, мы приветствуем постоянные, частые и возрастающие контакты между русскими людьми и нашими собственными людьми с обеих сторон Атлантики. Это — моя обязанность, однако, я уверен, что вы бы желали, чтобы я предъявил факты так, как я их вижу, о существующем положения в Европе.
От Штеттина на Балтике до Триеста в Адриатике, железный занавес протянулся поперек континента. По ту сторону воображаемой линии все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы. Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София, все эти известные города и поселения вокруг них находятся в том, что я должен называть Советской сферой, и все подчинено, в той или иной форме, не только Советскому влиянию, но очень сильному и, во многих случаях, чрезвычайно сильному контролю Москвы. Только Афины — Греция с бессмертной красотой — является свободной в выборе будущего под британским, американским и французским наблюдением. Контролируемое русскими польское правительство было поощрено делать большие и неправомерные нападки на Германию, и массовые изгнания миллионов немцев в масштабе, печальном и невообразимом, теперь имеют место. Коммунистические партии, [756] которые были очень небольшие во всех восточных государствах Европы, дорвались до власти повсюду и получили неограниченный тоталитарный контроль. Полицейские правительства преобладают в почти каждом случае, и пока, кроме Чехословакии, нигде нет никакой подлинной демократии.
Турция и Персия также глубоко встревожены и обеспокоены требованиями, которые предъявляет к ним московское правительство. Русские сделали попытку в Берлине создать коммунистическую партию в их зоне оккупации Германии, особо поддерживая группу левых немецких лидеров. В конце борьбы в прошлом июне, Американские и Британские армии освободили западные районы, в соответствии с ранее достигнутым соглашением, на глубину в некоторых местах до 150 миль и на фронте почти 400 миль, чтобы позволить нашим российским союзникам занимать эту обширную дополнительную территорию, которую западные демократические государства захватили.
Если теперь Советское правительство попытается отдельно создать про — коммунистическую Германию в их зоне, это причинит новые серьезные трудности в Британской и Американской зонах, и разделит побежденных немцев между Советами и Западными демократическими государствами.
Любые выводы могут быть сделаны из этих фактов — и факты таковы: это, конечно, не та освобожденная Европа, за которую мы боролись.
Это не то, что необходимо для постоянного мира.
Безопасность мира требует нового единства в Европе, от которого никакая нация не должна быть в стороне. Из-за ссор между сильными расами в Европе происходили все войны, как в прошлое время, так и та мировая война, свидетелями которой мы были.
Дважды в нашей жизни мы видели как США, против их желания и их традиций, против аргументов, силу которых невозможно постичь, втянутыми непреодолимыми силами в эти войны, чтобы гарантировать победу хорошего над плохим, но только после того, как произошли ужасная резня и разрушения. Дважды Соединенные Штаты были вынуждены посылать несколько миллионов молодых людей через Атлантику, чтобы найти войну; но теперь война может найти любую нацию, везде, где можно, между сумраком и рассветом. Конечно мы должны работать с сознательной целью для великого [757] умиротворения Европы, в пределах структуры Организации Объединенных Наций и в соответствии с Уставом. То, что я чувствую — открытая причина политики очень большой важности. (...)
Будущее Италии находится в равновесии.
Снова нельзя воображать восстановленную Европу без сильной Франции. Всю мою сознательную жизнь я работал для сильной Франции и я никогда не терял веру в ее судьбу, даже в самые темные часы. Я не буду терять веру теперь. Однако, в большом числе стран, далеких от Российских границ и во всем мире, коммунистические пятые колонны дестабилизируют и работают в полном единстве и абсолютном повиновении к указам, которые они получают от коммунистического центра. Кроме этого, в Британском Содружестве наций и в Соединенных Штатах, где коммунизм еще в младенчестве, коммунистические партии или пятые колонны составляют возрастающий вызов и опасность Христианской Цивилизации.
Это мрачные факты для всех, чтобы рассказывать о них на другой день после победы, полученной великим братством по оружию и по стремлению к свободе и демократии; но мы должны их знать, чтобы не стоять спокойно, когда еще есть время что — то сделать.
Беспокоит также перспектива на Дальнем Востоке и особенно в Манчжурии. Соглашение, которое было сделано в Ялте, к которому я был причастен, было чрезвычайно благоприятно Советской России, но это происходило во время, когда никто не мог бы сказать, что немецкая война продлится все лето и осень 1945, и что Японская война, как ожидалось, будет длиться еще 18 месяцев после конца немецкой войны. В этой стране вы все так хорошо осведомлены относительно Дальнего Востока, и такие преданные друзья Китая, что нет нужды разглагольствовать далее на эту тему.
Я чувствовал себя обязанным изображать тень, которая, как на Западе, так и на Востоке, падает на мир. Я был высоким министром во время Версальского Соглашения и близким другом Г. Ллойд Джорджа, который был главой Британской делегации в Версале. Я самостоятельно не соглашался со многими вещами, которые видел, но у меня осталось очень сильное впечатление об этой ситуации, и я нахожу болезненным [758] сопоставлять это с тем, что преобладает теперь. В те дни имелись высокие надежды и безграничная уверенность, что войны закончены, и что Лига Наций стала всемогущей. Я не вижу и не чувствую той же самой уверенности или даже тех же самых надежд в измученном мире в настоящее время.
Я уверен, что наша судьба все еще в наших собственных руках и что в наших силах спасти будущее, что я чувствую, что я обязан говорить об этом всегда, когда я имею случай и возможность делать это. Я не верю, что Советская Россия желает войны. Что их желания являются плодами войны и неопределенного расширения их мощи и доктрины. Но что мы должны рассмотреть сегодня, в то время как еще осталось время — это постоянное предотвращение войны и учреждение условий свободы и демократии как быстро, насколько это возможно во всех странах. Наши трудности и опасности не исчезнут, если мы закроем наши глаза на них. Они не исчезнут от простого ожидания того, что должно случиться; и не будут удалены
