Ложные приказы, перерезанные провода, саботаж офицеров, скрытная доставка солдат и оружия, немецкие рыбаки, туристы и бывшие воспитанники, все как один занимавшиеся шпионажем, - все это описывалось почти в каждом номере газет. Сначала появлялись телеграфные сообщения, а затем комментарии и даже передовые статьи. Наиболее глубокое впечатление произвела статья Леленда Стова, корреспондента “Чикаго дейли ньюс”, опубликованная после того, как ее автор добрался до шведской столицы - Стокгольма. Корреспондент возвращался из Финляндии и несколько задержался в Норвегии. Леленд Стов давал одно решение всех загадок - предательство! Его статья начиналась так:
“Я думаю, что пишу наиболее важное газетное сообщение из всех тех, которые мне когда-либо приходилось писать… Необходимо рассказать обо всем немедленно…
Столица Норвегии и крупные морские порты не были захвачены силой оружия. Ими овладели с необычайной быстротой при помощи гигантского заговора, который, бесспорно, можно назвать одним из самых смелых и хорошо организованных политических заговоров за последние сто лет. Используя подкупы и тайно засылаемых нацистских агентов, опираясь на отдельных изменников среди высокопоставленных гражданских и военных деятелей Норвегии, немецкий диктатор сумел создать своего Троянского коня внутри этой страны… Для этого понадобилось лишь привлечь сообщников из числа лиц, занимавших [126] ключевые посты в норвежском правительственном аппарате и военно-морском флоте. Все было подготовлено безупречно. Грандиозная интрига развертывалась примерно на 90 процентов согласно заранее намеченному плану…”
Статья Стова была подхвачена мировой прессой; ее читали с удивлением и страхом. Один почтенный американский профессор назвал ее “единственным дельным освещением данного вопроса”{105}.
Через десять дней после опубликования статьи Леленда Стова в газете “Таймс” появился рассказ англичанина, бывшего свидетелем захвата немцами Бергена. Автор рассказа слышал от немецкого солдата, что “он сам и его товарищи скрывались на судах, находившихся в Бергенском порту в течение четырех недель, предшествовавших вторжению”{106}. Английские войска, эвакуированные из Норвегии после неудачной попытки занять Тронхейм в начале мая, привезли с собой подобную же информацию. Они тоже оказались бессильными против врага, поскольку тот применял дьявольские средства борьбы. “Район был переполнен шпионами, - жаловался один солдат, шотландец из состава инженерных войск, - каждое наше передвижение становилось известным немцам почти сразу же после того, как мы трогались с места”{107}.
Где же еще притаились, ожидая своего часа, подобные предатели?
Деятельность пятой колонны в Польше привлекла лишь незначительное внимание общественного мнения в Западной Европе и Америке. Однако теперь, напав на Данию и Норвегию, Гитлер шагал через порог западной цивилизации. На этот раз он давил не “отсталую нацию” вроде Польши, а опрятные селения благонравных датчан и норвежцев. Так же как в Австрии и Чехословакии, Гитлер нашел в Норвегии подданного этой страны, готового взять на себя роль Иуды-предателя. Квислинг пошел по стопам Зейсс- Инкварта и Конрада Генлейна. [127]
Вместе с тем на примере захвата двух скандинавских стран впервые полностью выявился патентованный метод немецкого нападения с использованием шпионов, саботажников, ложных приказов и спрятанного оружия. Можно ли было доверять после этого хоть одному немцу? Каждая немецкая коммерческая фирма, действующая за границей, способна подготовить склад оружия. Любой немецкий путешественник, выходящий из самолета в Софии или Сант-Яго, в Каире или Брисбене, в Кейптауне или Ванкувере, может привезти в чемоданах бактерии в целях распространения эпидемии среди населения.
После событий в Дании и Норвегии правительства многих стран считали своим правом и обязанностью принять крутые меры в целях обеспечения внутренней безопасности. К этому их побуждало и беспокойство широких кругов населения.
В Швеции иностранцам было запрещено пользоваться собственными или наемными автомобилями. Заводы и коммунальные предприятия поставили под надзор надежных лиц из состава самих работающих.
В Швейцарии правительство предупредило население об опасности ложной информации в условиях военного времени; оно заявило, что в случае нападения страна будет защищаться и любые сообщения о возможной капитуляции надо рассматривать лишь как хитрость со стороны противника.
В Румынии иностранцам запретили иметь оружие и фотоаппараты, им также предложили предъявить паспорта в полицию для перерегистрации; неисполнение данного требования грозило высылкой из страны.
В Югославии, где о существовании секретного гестаповского центра стало известно еще в феврале 1940 года, были проведены домашние обыски как у немецких подданных, так и у местных немцев. Обнаруженные документы давали основание думать, что “на случай внутреннего кризиса подготовлены 30 000 человек, рассредоточенных по важным пунктам страны. По получении соответствующего приказа эти находящиеся наготове люди должны были занять определенные пункты и объекты”{108}. [128]
На отдаленных островах Голландской Ост-Индии сообщения о немецкой и норвежской пятых колоннах вызвали большое волнение; от властей требовали принятия таких крайних мер против проживавших там немцев и голландских национал-социалистов, что генерал-губернатор в одном из своих редких публичных выступлений был вынужден защищаться от упреков в бездеятельности. “Высказываемые и проявляемые в связи с этим опасения, - говорил он, - психологически вполне понятны, однако фактическое положение вещей не дает основания для принятия рекомендуемых крутых мер”{109}. Слышавшие это выступление удивлялись такому хладнокровию. Вскоре стало известно об обыске в помещении одной крупной немецкой фирмы. Чем это вызвано? Почему “Дом немцев” в Батавии оказался расположенным буквально рядом с широковещательной радиостанцией? Почему новое здание немецкой фирмы “Сименс и Гальске” сделано из железобетона и выглядит так, словно оно предназначено для мгновенного превращения в крепость?
Все эти и им подобные сообщения, заявления, вопросы и предположения жадно подхватывались прессой и радио. Народ стал проявлять бдительность и не хотел, чтобы его перехитрили. Предлагались всяческие меры, которые должны были воспрепятствовать деятельности пятой колонны, прежде чем она снова двинется в свой страшный поход. Подготовка к отпору агрессорам все еще продолжалась, когда занялось утро 10 мая 1940 года. [129]
Глава 3. Вторжение в Голландию
Начало второй мировой войны мало отразилась на спокойной внутренней жизни Голландии. Население
