Но когда бич, просвистев в воздухе, приложился к голой спине, боль, точно молния, пронзила все его существо, и Вакар обнаружил, что такую порку гораздо труднее вытерпеть, чем ему представлялось. Первые два удара принц принял в молчании, после третьего — крякнул, а на четвертом вскрикнул сквозь зубы. Потом он вопил благим матом, а теплая кровь струилась по спине.
Бич свистел и хлопал, свистел и хлопал. Вакар дергался и кричал под ударами, и ненавидел себя за это, но боль заполнила вселенную целиком. Надо что-то сделать... хоть что-нибудь...
И тут на выручку пришла его природная изобретательность, вернее, то, что от нее осталось. Нечеловеческим усилием воли он подавил крики и заставил себя расслабиться. Ноги обмякли, голова поникла, глаза закрылись... Еще несколько ударов, и порка прекратилась.
— Скис, ублюдок, — проворчал один из его палачей. — Что теперь, господин?
— Приведите его в чувство, — приказал король.
Веревку на запястьях Вакара развязали, и принц растянулся на забрызганной кровью палубе. Даже когда его сильно пнули ногой в бок, а на голову обрушили поток холодной воды, он не подал признаков жизни.
— Довольно тратить на него время, — промолвила королева. — Принесите его в жертву, и пойдем пировать. Я есть хочу.
— С удовольствием, — отозвался король. — Тащите его к алтарю. Сфаксас, эта честь предоставляется тебе.
Вакара поволокли по палубе к маленькому алтарю, где в ходе свадебной церемонии был заколот ягненок. Лорск видел сквозь чуть приоткрытые ресницы, как министр достает широкий нож и пробует остроту лезвия большим пальцем, а король стоит поблизости, прислонясь спиной к планширу.
Вакар предельно расслабился, чтобы тритонам было тяжелее его тащить. Доставив его к алтарю, они подозвали еще несколько слуг, и те помогли уложить принца как положено — по меркам Тритонии Вакар был богатырем.
И вот наступило мгновение, когда хватка ослабла: тритоны уперлись ногами в палубу, взваливая жертву на алтарь. Собрав все свои силы, Вакар вырвался, присел и нанес ближайшему тритону удар в живот, от которого слуга Ксименона сложился пополам и захрипел. Кто-то завопил:
— Осторожно! Держите его, он...
Отовсюду к Вакару потянулись руки. Не дожидаясь, пока слуги короля вцепятся в его обнаженное тело, скользкое от пота и крови, принц пронесся мимо Сфаксаса, который так и застыл, разинув рот и занеся над головой ритуальный нож. По пути Вакар так двинул министру в ухо, что тот замертво растянулся на палубе.
Теперь только один человек отделял Вакара от борта — король Ксименон. В трех шагах от него Вакар упал на четвереньки, как атлет, готовый к забегу на сто ярдов, и рванул вперед. По окровавленной спине скользнули пальцы тритонов. Ксименон успел выхватить из-за кушака пальстаб с серебряной рукоятью, и бронзовый топорик взлетел, чтобы раскроить Вакару череп.
Не дожидаясь, пока опустится пальстаб, Вакар прыгнул вперед и толкнул короля в грудь вытянутыми руками. И тут же впился пальцами в его шею, оцарапав ухо о щетину на королевском подбородке. Король перевалился через фальшборт. На мгновение в воздухе сверкнули его сапоги, а затем он камнем ринулся вниз. Вакар тоже нырнул в темную воду, не выпуская Ксименона из мертвой хватки.
Как только они подняли тучу брызг, принц разжал пальцы. Открыв под водой глаза, лорск увидел в облаке пузырей силуэт короля Ксименона, а рядом — заросшее водорослями днище галеры и королевский пальстаб, который, кувыркаясь, шел ко дну. Когда Вакар вынырнул, до него донесся придушенный крик барахтающегося короля. А на палубе, в нескольких футах над его головой, царил бедлам.
Вакар сделал глубокий вдох и снова исчез под водой. Схватив ногу в сандалии, которая брыкалась под тогой, он потащил ее вниз. Король тем временем, выпучив глаза, пускал пузыри. Вакар вспомнил, что тритоны не умеют плавать. Но даже если Ксименон — исключение, у принца имелось одно преимущество: на нем было мало одежды и не было никаких драгоценностей. Тем временем король рванулся наверх, неистово молотя руками и суча ногами, но Вакар вновь схватил его и увлек ко дну.
И тут Вакар почувствовал движение за спиной — кто-то огромный приближался, разрезая воду. Оглянувшись, принц увидел крокодила — громадного, не меньше сорока футов длиной.
Вакар отпустил короля как раз в тот момент, когда крокодил бросился на них с тигриным проворством. Принц едва успел увернуться; огромная пасть разверзлась, и острые зубы вонзились в тело Ксименона. Чудовище пронеслось мимо Вакара, лениво помахивая зубчатым хвостом, и оцарапало Вакара твердой, как дубовая кора, кожей.
Принц вынырнул на поверхность на изрядном расстоянии от барки, протер глаза и вытряхнул воду из ушей. По палубе в панике носились придворные, все кричали: одни требовали луки, другие — копья, а третьи — весла.
В полете стрелы от Вакара покачивалось на воде судно короля. Вакар поплыл к нему так быстро, как не плавал еще никогда в жизни. По пути он сочинял правдоподобную историю и прислушивался: не раздастся ли за спиной плеск весел? Он услышал этот звук на полпути к барке Ксименона, и в тот же миг поблизости в воду плюхнулась стрела.
Страх придал ему сил. Вторая стрела упала совсем рядом, но барка Ксименона была уже близко, над фальшбортом замелькали взволнованные лица. Кто-то прокричал:
— Во имя Дракса, что там произошло?
— Канат! — крикнул Вакар.
Весла барки Ксименона осторожно опустились на воду — гребцы боялись утопить Вакара. По израненной спине ударил тяжелый канат; Вакар вцепился в него, но подняться самостоятельно не хватило сил. В конце концов ему бросили спасательный круг; извиваясь, принц втиснулся в него и его втянули на палубу.
— Они убили короля! — прохрипел Вакар. — Заманили в ловушку! Перерезали горло государю, Сфаксосу и всем остальным тритонам. Меня тоже хотели прикончить, но я прыгнул за борт.
Столпившиеся вокруг тритоны загомонили в изумлении и ужасе.
