— Должно быть, это медуза, — высказал предположение Вакар.
— Кто?
— Говорят, эти существа обладают удивительной способностью зачаровывать, хотя я не вижу ничего чарующего в этом тритоне-переростке. Эй, поглядите!
Приближающаяся галера отклонилась, чтобы избежать столкновения с маленьким судном, издалека донесся крик. Джерро схватился за кормило, чтобы увернуться от галеры, но матрос-горгон перебросил через плакшир судна купца кошку. Несколько матросов потянули канат, и корабли стали сближаться.
Вакар подскочил к планширу и выхватил из-за пояса кривой тесак, отнятый у кернейского работорговца в Килиессе, но перерубить трос кошки не успел. На галере жрец что-то сказал медузе и указал на принца. Та выпрямилась во весь рост, подбежала к борту, вытянула чешуйчатую шею и раскрыла клюв. Раздалось ужасающее шипение — как будто сотня котов вдруг повстречала сотню змей. В тот же миг Вакар застыл с поднятой для очередного шага ногой, мускулы его стали тверже камня. Не удержав равновесие, он повалился вперед и ударился головой о планшир. Ослепительная вспышка пронзила мозг, а затем все погрузилось во мрак.
Сознание вернулось к Вакару, когда он уже лежал на полуюте галеры в прежней позе, с кривым тесаком в руке. Перед ним на узорчатом кресле сидел бородач в бронзовом шлеме, украшенном золотом и перьями ибиса. Незнакомец щурился, рассматривая меч из звездного металла, вертя его перед глазами, поглаживая клинок и рассекая им воздух. Он приказал другому горгону:
— Разденьте остальных и посадите за весла, как только очухаются. А этот совсем на них не похож. Его можно принять за пусадца, но одет он как кернеец, а меч у него и вовсе необыкновенный. Мы сохраним ему жизнь, пусть на него взглянет наш король.
— Как прикажешь, адмирал. — Матрос схватил Вакара за ногу и оттащил в сторону.
Вакар обнаружил в нескольких дюймах от своего носа фальшборт. Он не мог шевельнуть ни шеей, ни даже глазами и был вынужден глядеть на растрескавшееся дерево битый час. Несмотря на временный паралич, Вакар остро ощущал неудобство позы, и через несколько часов, проведенных на качающейся палубе, тело принца превратилось в одну сплошную рану. Он едва дышал, а мысли тщетно носились по кругу в поисках пути к спасению.
Солнце преодолело зенит Вакару повезло — навес полуюта защищал его заодно с адмиралом от солнца. Когда светило садилось за горизонт, он лежал на том же месте, изнывая от жажды.
«Видимо, горгоны торопятся, — подумал он, — иначе они бы не гребли день и ночь. Хотят преодолеть за два дня море Сирен, чтобы высадиться на сушу до начала зимних штормов».
К утру Вакар начал понемногу приходить в себя — он мог уже моргать и сглатывать. Во рту появился мерзкий привкус, а глаза невыносимо щипало.
Когда вновь взошло солнце, за спиной принца поднялась суматоха, но в оживленной болтовне матросов он не разобрал ни слова. Наконец по перемене в качке Вакар догадался, что галера сменила курс и теперь на веслах идет к тихой бухте. Вскоре она содрогнулась, проскрежетала килем по песчаному дну и остановилась. Кругом забегали люди, кто-то обхватил Вакара за пояс и перекинул через борт; другие матросы поймали его на берегу. Пока Вакара таскали и переворачивали то так, то эдак, его неподвижные глаза разглядели лесистый берег, похожий на гесперийский.
Его понесли на плечах мимо других приставших к берегу галер, затем подняли на бак самого большого судна и по проходу между банками гребцов поволокли на полуют. Там его поставили вертикально, прислонив к фальшборту. Он воззрился на смуглого пузатого горгона, сидевшего в кресле вроде адмиральского, но гораздо роскошнее. Адмирал тоже поднялся на борт и рассказал пузатому горгону о пленении Вакара. Пузатый горгон промолвил:
— Скоро он очухается. Эй, ты, говорить можешь?
Вакар ценой невероятных усилий напряг голосовые связки и ответил:
— Д-да.
— Кто таков?
— Тье... Тьегос из Сед... Седерадо.
— Значит, геспериец? Ну что ж...
И тут к пузатому подошел другой горгон. Хотя Вакар еще не мог повернуть голову или хотя бы скосить глаза, он по голосу узнал своего старого недруга Квазигана.
— Государь, — сказал Квазиган, — это не геспериец и не кернеец, а тот, кого мы так долго ловили: принц Вакар из Лорска. Я узнал его, хоть он и сбрил усы.
Пузатый, оказавшийся не кем иным, как королем Целуудом, вскричал:
— Ах, вот как! Давайте поскорее убьем его, и одной заботой у нас будет меньше. Хашель, возьми этот странный меч. Наклоните пленника так, чтобы шея легла на планшир, и отрубите голову.
— Нет, нет, — прошептал Вакар, но его никто не слушал. Горгон по имени Хашель схватил Вакара и потащил к борту. Уложив его шеей на планшир, он поплевал на руки, широко расставил ноги и схватил длинный меч Вакара — тот, что выковал Фекато. Он вытянул руки перед собой, легонько взмахнул клинком и, примеряясь, коснулся им шеи жертвы. А затем меч из звездного металла взлетел к небу, чтобы нанести смертельный удар.
В тот миг, когда клинок коснулся шеи, оцепенение спало с мышц Вакара, и он мешком осел на палубу. Меч с чудовищной силой врезался в планшир, где только что была шея принца. Вытаращив глаза, Хашель рванул на себя рукоять, а Вакар уже поднялся на ноги, по-прежнему сжимая в руке кривой кернейский клинок. Шагнув вперед, лорск замахнулся и рубанул бронзовым лезвием по горлу Хашеля, пониже короткой бороды.
Из рассеченной шеи палача хлынула кровь, он обмяк и провалился в шпигат. Вакар запустил окровавленным тесаком в короля Целууда, но тот увернулся. Потом принц схватил рукоять длинного меча, выдернул его из разрубленного планшира и бросился за борт.
Подняв тучу брызг, он оказался по пояс в воде. На галере поднялся ужасающий рев. Вакар бросился к берегу, едва держась на ногах под натиском волн, а оказавшись на суше, припустил что было сил, не
