— Не тот ли это юный кавалер, который спас нас с королевой? Жаль, что ты покинул мой дом в такой спешке. А это, если не ошибаюсь, могущественный Рин из Мнесета...
— Да, да, — проворчал Рин. — Ну, и как обстоят дела с приворотными зельями?
— Неважно, сударь, ведь чудаки от философии так затуманили мозги людям, что те совсем позабыли о любви. Конечно, к нашим царственным покровителям это не относится. Сразу видно, что они сейчас ни о чем другом не думают.
Вошел Ретилио и хмуро поприветствовал собравшихся. Королева Порфия провела гостей в маленькую, освещенную единственной лампой залу посреди дворца. Чарсела наполнила кадильницу и погрузилась в транс. Прошло немало времени, прежде чем она произнесла.
— Если принц Вакар вернется в Лорск, он переживет великую потерю, но недолго будет сожалеть об этом.
— Не уходи, любовь моя! — вскричала Порфия. — Она имеет в виду, что ты лишишься жизни!
— Жизнь мне дорога, — отозвался Вакар. — Но в последнее время я столько раз рисковал ею, что теперь не откажусь от возвращения из-за сомнительного предсказания. А каково твое мнение, Ретилио?
— Большинство людей делает выбор, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Некоторые благодарят потом духа-хранителя, другие — любимого бога, а третьи — собственную интуицию. Не знаю, кто из них прав, но уверен: если ты поступишь вопреки наставлениям этого голоса, то попадешь в беду. Он тебе непременно отомстит.
— Значит, я без промедления возвращаюсь в Лорск, — подвел итог Вакар. — Рин, на чем сейчас можно добраться до Лорска?
— У пристани ждет зиская галера. Лучше всего отправиться завтра.
— Быть посему. Порфия, что с тобой?
Королева Огуджии заливалась слезами. Она встала и, всхлипывая, произнесла:
— Я велю слугам подать обед, но прошу простить, мне нужно побыть одной. Нет, Вакар, останься с гостями, после поговорим.
Вакар проводил Порфию растерянным и тоскливым взглядом, теребя ус и пеняя себе за излишнюю чувствительность. Пока он стоял в полном смятении, слуги принесли яства и вино. За обедом Рин обратился к Ретилио:
— Я должен извиниться перед тобой — не думал, что ты способен дать такой дельный совет.
— Пустяки, — ответил Ретилио бесцветным голосом, отламывая кусок хлеба. — Благосостояние философа зависит от его доброго имени, поэтому я предпочитаю ни во что не вмешиваться. Конечно, я бы без труда уговорил принца задержаться в надежде содрать с него побольше торгового металла... Но вдруг он заскучает и отправится на поиски новых приключений, оставив меня с запятнанной репутацией?
— Господин Ретилио, ты во мне ошибаешься, — сказал Вакар. — Скука тут ни при чем. Я расстался бы с тобой лишь в том случае, если бы узнал о существовании более достойного философа. Для меня поиск абсолютной истины — самое увлекательное занятие в мире.
— Ну что ж, будем надеяться, все мы доживем до того момента, когда ты ее обретешь. Господин Рин, мне кажется, ты стал лучше относиться к философии.
— Почему ты так решил?
— Если весь мир узнает о свойствах звездного металла и многим людям достанется по кусочку, твоя профессия потеряет всякий смысл.
— Мне это не приходило в голову... Однако я слишком стар, чтобы учиться новым фокусам, и надеюсь помереть прежде, чем сбудется твое предсказание. Возможно, мои ученики и новая поросль в магическом лицее Торрутсейша достигнут таких высот мастерства, что сумеют одолеть чары звездного металла.
— На самом деле все гораздо серьезнее, — раздался глуховатый голос Чарселы. — Когда-нибудь звездный металл сгонит с престолов самих богов. Для людей они станут бесполезны и безвредны. Даже общаться с ними смертные не захотят.
— Значит, боги исчезнут? — спросил Ретилио.
— Превратятся в беспомощных призраков. Только благодаря жрецам в них будет теплиться искорка жизни. А жрецы, в свою очередь, будут жить на подношения верующих. Эта картина являлась мне в видениях.
— И все люди уподобятся мне, — подхватил Вакар. — Я ведь ни разу не беседовал даже с самым никчемным божком. Но, может быть, это не так уж и плохо.
Ночью Порфия сжимала принца в объятиях с такой силой, что у него трещали ребра. Она то поражала его бурной, неведомой доселе страстью, то заливалась слезами.
— Я больше никогда тебя не увижу, — причитала королева. — Я уверена, Чарсела предсказала твою смерть!
— Ну что ты, любимая, она этого не говорила. Мы будем жить долго и счастливо...
— Чепуха! Во всем виновата ваша философия — пустая болтовня под личиной премудрости! Я люблю тебя до безумия и ни за что не отпущу. Ты знаешь, что я не краснеющая по любому поводу девственница... но никогда в жизни я не встречала мужчину, который бы значил для меня так много.
Принц отвечал страстью на страсть, но упрямо отказывался отложить выход в море хотя бы на день- другой. Королева еще спала, когда он вместе с Рином тайком выбрался из дворца. На заре зиская галера со скрипом выползла из бухты Седерадо. Опираясь на планшир, Вакар хмуро смотрел с полуюта назад, на прекрасный город, розовеющий в первых лучах солнца.
— Крепись, мой мальчик, — промолвил Рин. — Не одному тебе тяжко. Ты по крайней мере способен любить и терять, а я со своим горбом...
