— Почему бы и нет? Мы и так ждали достаточно долго.
Мотия
На протяжении зимы и весны Зопирион руководил строительством катапульт. В Арсенале постоянно наращивали темпы производства. Производство оружия достигло невероятных масштабов: мастерские кузнецов и плотников стояли на месте Сиракузского рынка, территориях вокруг храмов и палисадниках богатых домов. На улицах Ахрадины не вызывали удивления люди, несущие связки стрел, дротиков и копий, связки пращей. Тиран рыскал повсюду, проверял, одних хвалил, а других разносил в пух и прах. Привычные дела жителей Сиракуз постепенно замирали: город вытягивал все силы в гигантском порыве. Только золотых дел мастер трудился не покладая рук, занятый производством медалей, венков, и корон для лучших мастеров Дионисия — победителей соревнований в изготовлении оружия.
Зопирион поселился с женой и приемным сыном в небольшом домике, снятом в Сиракузах. Архит, по настоянию тирана перебрался на Ортигию. Зопирион избежал переезда на остров только из-за того, что дом для семейных мастеров не был достроен. Дионисий тоже начал супружескую жизнь со своими двумя женами, которых он вместе поселил на женской половине дворца.
— Такое впечатление, что он управляется со своими женами с той же эффективностью, как и со всем остальным, — заметил Архит за чашей вина во время обеда в доме Зопириона. — Говорят, он развлекает их обеих, и женщины преданы ему, несмотря на их… необычный статус.
— Интересно, как это у него получается? — поинтересовался Зопирион. — Они спят все трое в одной постели или соблюдают очередность?
Архит засмеялся, покачивая на колене малыша Херона.
— Хозяин мне не рассказывал, а с женщинами я его никогда не видел. Я тебе только пересказал слухи, которые рассказывают за спиной у архонта. Ортигия жужжит об этом как растревоженный улей. И последнее: чрез несколько дней состоится общий Совет Сиракуз.
— Зачем?
— Не знаю. Но думаю, Дионисий выступит с речью, в которой напомнит горожанам о необходимости вовремя заплатить налоги и не забыть пристегнуть к поясу меч на случай атаки грязных финикийцев.
— Или объявит о своем решении отправиться в поход на них. За последнее время он несколько раз спрашивал меня о том, как продвигается строительство катапульт. Думаю, архонт сгорает от нетерпения.
— Это полностью подтверждает некоторые слухи, — сказал Архит. — Очень многие сиракузяне — и не только члены старого правительства — давно мечтают о самоопределении. Их никак не устраивают разговоры Дионисия об «управляемой демократии». Многие, опасаясь убийства или похищения, сбежали на финикийские территории, расположенные в западной Сицилии — это единственное место, где они недоступны для его агентов. Слухи об организации так называемой «политической партии в ссылке» приводят хозяина в неописуемую ярость. А как продвигаются твои катапульты?
— Не так хорошо, как хотелось бы. Иной раз меня доводила до бешенства разработка этих машин, но я не предполагал, что производство еще хуже! Когда наконец выбиваешь строевой лес или бронзу, то оказывается что некоторые рабочие заболели, или их перевели на другой объект, или они просто исчезли. Когда бригада в полном составе готова приступить к работе, оказывается, что материалы растащили другие строители, и опять ничего не выходит. А когда наконец-то собраны воедино и люди, и материалы, то наступает выходной, и опять невозможно приступить к работе.
— В этом вся жизнь, старик. А сколько катапульт уже готово?
— Сегодня мы испытывали восемнадцатую, не считая неисправных, которые пришлось разобрать. Но не о катапультах я больше всего переживаю.
— А о чем же?
— Как ни глупо звучит, предметом моего беспокойства явились снаряды. Ты, наверное, полагаешь: если в Арсенале налажено производство таких сложных машин, как катапульта, то, несомненно, проблем с такой ерундой, как стрелы для нее, возникнуть не должно. Однако даже здесь не обошлось без разногласий.
— Ой-ой!
— Понимаешь, стрела для катапульты — не совсем обычное копье и не совсем обычная стрела. Это снаряд, обладающих свойствами их обоих. Мастера по стрелам, как и мастера по дротикам, требуют, чтобы эту работу поручили именно им, а в случае отказа угрожают остановить производство. Вряд ли они решаться бастовать, они слишком боятся Дионисия, но саботировать могут запросто. Я надеялся заняться разработкой новой, усовершенствованной катапульты, но все рабочее время уходит на чертово управление — уговариваю, угрожаю, подлизываюсь и успокаиваю множество взрослых детей, чума на их голову!
— Теперь ты понимаешь, что значит быть начальником, — заметил Архит.
— К слову о финикийцах, знаешь кого я сегодня встретил? — сказал Зопирион.
— Кого же?
— Капитана Асто, старого друга с «Муттумалейна». Он появился в городе — первый рейс на Сиракузы в новом сезоне.
— Мне бы хотелось познакомиться с ним. Судя по всему, он хороший человек.
— Я хотел пригласить его сегодня к нам, — Зопирион бросил взгляд на кухню, где Коринна мыла тарелки и понизил голос. — Ты знаешь, как Коринна относится к финикийцам. — На этой почве мы повздорили впервые в супружеской жизни. Я убеждал ее, что нелогично осуждать беднягу после того, как он был добр к нам на «Муттумалейне». Но ни к чему хорошему это не привело. Если бы я был мужем — истинным эллином, я должен был бы сказать: «Женщина, ты обслужишь моего гостя, и не перечь мне по пустякам!» Но у меня как-то не получается вести себя с ней подобным образом.
— Дружище, тебе следовало бы хорошенько подумать, прежде чем начать спорить, да еще так эмоционально. Пытаться логикой повлиять на чувства также бессмысленно, как и охота на льва с мухобойкой. Но я не говорю, что это невозможно. Могу порекомендовать отличную методу.
— Ну же, господин Всезнайка, и как ты собираешься изменить чужое мнение?
— Во-первых, необходимо понравиться оппоненту. Думая, что ты хороший парень, он готов принять и твои идеи. Здесь логика просто чудовищна, но так работает разум смертных.
— Хорошо тебе говорить об этом, когда ты постоянно излучаешь обаяние, как борец — масло. Но Коринна не примет мою точку зрения только потому, что она моя любимая жена. У нее своя голова на плечах. Возможно, если бы у нас был большой дом, с отдельной женской половиной и слугами, которые выполняли бы грязную работу, все было бы иначе. Она просто не встретилась с моими гостями.
— Ты вполне можешь позволить себе побольше, чем этот, — оглядываясь по сторонам заметил Архит. — Я не говорю, что твой дом не хорош. Разве твой отец по случаю свадьбы не оставил тебе немного денег?
— Пока я получил только первую часть суммы, и не хочу бросать на ветер свой скромный капитал.
— Да, ты соберешься потратить деньги, только когда рак на горе свистнет.
— Да, мои достоинства весьма непривлекательны: бережливость, аккуратность, умеренность, усердие… Люди часто обладают очарованием, но редко когда и тем и другим. Боюсь, боги наделили меня только характером.
Архит усмехнулся.
— По-твоему, я беспутный обольститель?
— Нет, ты — одно из редких исключений — благословенный, боги наделили тебя и тем и другим.
— Хорошо сказал, старик! По этому поводу следует выпить. За богов, по чьей милости мы рождены свободными, а не рабами, мужчинами, а не женщинами, эллинами, а не варварами!
Жители Сиракуз собрались на рыночной площади. Солнце поднялось над Ионийским морем, окрасив алым лучами Маленькую гавань и осветило город. Яркий свет заиграл на узких улочках, на крышах крытых красной черепицей домов, оранжевым цветом окрасил белые стены домов. Дионисий, в надетой поверх туники железной кирасе, взошел на помост, возвышающийся на рыночной площади. Лучи утреннего солнца ярко-алыми огненными бликами играли на его кирасе, сверкали на шлемах и кирасах солдат из охраны архонта, двойным кольцом опоясывающей помост, сияли на отполированных бронзовых статуях, установленных по периметру рынка, и раскрашивали в оттенки розового их мраморные постаменты.
— О, жители Сиракуз! Когда-то я предупреждал вас об угрозе, наступающей с запада. Рассказывал о
