том, как надо обращаться с пленниками. Под конец он распустил нюни от жалости к себе, и это так подействовало, что даже трое строптивых командиров с торжественным видом поднесли к глазам платки.
— Он подтвердил, что ты действительно получил от него приказ насчет рогаток?
— Да. К счастью, я догадался предупредить его об этой маленькой лжи. В результате все мы расстались если не доброжелательно, то, по крайней мере, пообещав друг другу трудиться на общее благо. Но по сути ничего не изменилось, и я уверен, что наутро мы опять готовы будем вцепиться друг другу в глотки.
— Ну, а как с рогатками?
— Увидев возможность хоть в чем-то одержать верх над соперником, Амазлук взял на себя ответственность за их изготовление. Говорит, в его группировке много умелых столяров, и он засадит их за работу, будут день и ночь пилить и вбивать гвозди. Тогда Вег заявил, что Штаны на каждую рогатку, сработанную Юбками, ответят двумя. И король велел им приниматься за дело.
— Сынок, я обещал сегодня заглянуть к Недефу, — сказал Карадур. — Он пытается подглядеть встречу вражеских военачальников, чтобы узнать как можно больше об их намерениях. Может... сходишь со мной? В городе беспорядки, полно вооруженных людей, вечером на улице небезопасно.
— Ну, конечно, приятель. У тебя есть фонарь?
— Нет, я не вижу, чтобы кто-нибудь собирался у палатки федиранского вождя, — бормотал Недеф. — Остаются альгартийцы...
Несколько минут гадальщик сидел молча, весь в напряжении, стараясь, чтобы картина в кристалле двинулась к морю.
— Сегодня проще, — заметил он. — Похоже, все волшебники ужинают. Ага, вот флагманский корабль пиратов, а вокруг него сгрудились баркасы. Верно, на борту военное совещание... — Недеф замолчал. — Помоги, доктор Карадур! — проговорил он в большом волнении, — они заколдовали адмиральскую каюту, и мне туда не попасть.
Карадур стал бормотать и двигать руками. Наконец Недеф воскликнул:
— Все! Я попал туда, держусь изо всех сил!
— Что ты видишь? — спросил Джориан.
— Здесь и впрямь настоящее военное совещание. Вижу бунтовщика Мажана и пиратского адмирала — кажется, его зовут Хрундикаром, здоровенный малый с длинной рыжей бородой. Вот вожди кочевников и командиры Свободного отряда, их имен я не знаю.
— Что они делают?
— Разговаривают, машут руками. Когда останавливаются, вступают переводчики... Мажан, кажется, предлагает напасть сразу с четырех сторон, чтобы растянуть и ослабить ряды обороны.
Недеф помолчал. Затем сообщил:
— Спорят, как определить время атаки. Федиранец показывает на небо. Он... не могу прочесть по губам, на своем языке говорит. Ага! Переводчик спрашивает, откуда им знать, когда начинать атаку, если солнце за тучами...
Теперь говорит Мажан. Что-то насчет башни Кумашара... Глядит в подзорную трубу. Федиранец о чем-то спрашивает, но я не понимаю... Мажан о чем-то просит адмирала Хрундикара. Все пьют воду. Матрос принес какой-то листок — пергамент или бумага. Листок прикрепляют к шпангоуту; четверо вождей воткнули в углы листка по кинжалу. Мажан углем рисует на листе крут диаметром в два фута. Ставит отметку на линии. Еще отметки вокруг линии. В центре рисует стрелку, указывающую на одну из отметок...
— Которую? Которую? — заволновался Джориан.
— С правой стороны круга... Картина мутнеет...
— Если это часы, какое время они показывают?
— А! Понял! Третий час — на него показывает стрелка. Изображение колеблется. Похоже, их волшебники снова взялись за свое..
Голос Недефа ослабел. Гадальщик упал в обморок, скатившись на пол со скамьи.
— О боги, надеюсь, он не повредился в рассудке, — обеспокоился Карадур. — С гадальщиками такое случается.
— Пульс, похоже, нормальный, — сказал Джориан, склонившись над Недефом. — Теперь мы знаем: враг нападет на нас в третий час утра, или по-нашему, по-новарски, в час Выдры. Время атаки они будут определять, глядя в подзорные трубы на башню Кумашара.
— Мы не знаем, в какой день они нападут, — заметил Карадур.
— Верно, но будем, на всякий случай, считать, что завтра. Надо срочно сообщить королю и военачальникам.
— Я не могу оставить беднягу Недефа в таком состоянии.
— Тогда позаботься о нем, а я займусь делом, оно не терпит отлагательств.
— Ты сперва к королю?
— Нет, вначале заскочу к Чивиру, передам новости.
— Каковы наши шансы, если у нас несколько сотен гвардейцев, а у них десятки тысяч войска?
— Шансы примерно, как у головастика в пруду, где кишат щуки. Но уж лестницы-то ополченцы сумеют перевернуть, дело нехитрое. Правда, стена большая, а народу мало. Стоит врагу где-нибудь укрепиться...
— Думаю, мы могли бы остановить часы на башне Кумашара. Тогда им трудно будет согласовать действия.
Джориан так и замер, уставившись на Карадура.
— Ты прав, приятель. Но, клянусь железным хером Герикса, ты подал мне мысль получше! Четыре войска собираются напасть с четырех сторон, циферблатов тоже четыре, значит, каждое войско будет глядеть на свой циферблат, ведь так?
— Видимо, так.
— Отлично, займись пока господином Недефом, а я пошел.
Король перекусывал перед сном; когда Джориан сообщил новости, Ишбахар задал тот же вопрос, что и Карадур:
— Каковы наши шансы, дружок, если у них двадцать или тридцать тысяч против наших четырехсот с небольшим гвардейцев да нескольких тысяч ополчения?
— Шансы невелики, — ответил Джориан, — но мы можем внести разлад в их атаку, есть у меня одна мысль.
— Что за мысль?
— Если Ваше Величество позволит, ваш слуга осмелится просить об одолжении... о награде в случае удачи.
— Конечно, мой мальчик! Проси о чем угодно. Ведь в случае неудачи материальные блага никому из нас уже не понадобятся. А если выстоим, у нас есть в отношении тебя кое-какие планы.
— Все, о чем я попрошу, сир, это ваша медная ванна.
— Да благословят боги нашу душу! Какая странная просьба! Не воз золота? Не высокую должность? Не девушку знатного рода — пополнить гарем?
— Нет, сир. Только то, что я сказал.
— Конечно, ты получишь ее, даже если мы проиграем. Но что у тебя за план?
Джориан рассказал, что задумал.
Глава 8
Варвар, спаситель Ираза
Пасмурное небо побледнело, став жемчужно-серым; Джориан сказал полковнику Чивиру:
