часовщика, и у плотника обучался. Службу прошел в оттоманьском войске и, как отпустили, заглянул в Ксилар: может, думаю, работенка какая подвернется. Так и очутился на плацу, под стенами Ксилара, в тот самый день, когда кидали Имбалов жребий — отрубили королю голову и швырнули ее в толпу.
Я никогда прежде не слыхал об этом странном обычае и, увидев, как прямо на меня летит что-то темное и круглое, не задумываясь, подставил руки. Затем к ужасу своему узнал, что, поймав окровавленную голову бывшего короля, сделался его преемником.
Как только выяснилось, что через пять лет и меня ждет та же участь, я стал искать возможности спастись. И бежать пытался, и слуг подкупал, даже пробовал убедить ксиларцев отменить проклятый закон. Под конец уж пить стал, думал от пьянства помереть. Все напрасно!
И вдруг я узнал, что побег возможен: доктор Карадур взялся все устроить при помощи своих чар, в обмен на услугу, которую я должен был ему оказать. Я, конечно, понимал, что в случае удачи ксиларцы до конца дней не оставят меня в покое, из-под земли достанут: закон запрещает им избрание нового короля каким-либо иным способом, вот они и лезут из кожи вон, чтобы заполучить меня и восстановить привычный порядок.
— А если король умрет во время правления? — спросил Зерлик. — Если ты умрешь, что они станут делать?
— На эти случаи у них особые правила. Но ко мне они неприменимы: я еще не умер и пока не собираюсь. Короче, я знал, что, если побег удастся, мне предстоит всю жизнь прожить бродягой, и постарался получше подготовиться. Умение разыгрывать из себя не то, что ты есть, драться, мошенничать, плутовать в карты, воровать дается не так-то просто. В учителя я пригласил самых отъявленных воров и бродяг со всего королевства. Многое из их уроков мне очень пригодилось.
— Тебе нравится бродячая жизнь? — спросил Зерлик.
— Нет. Моя мечта — сделаться честным ремесленником или мастеровым. Можно землемером. Зарабатывать трудом, жить достойно, пусть и скромно, никому не мешать, растить детей и честно выполнять все свои обязанности — вот это по мне. Меня вполне устроило бы мирное существование бюргера, но оно ускользает от меня, словно конец радуги.
— Раз ты знал, что ксиларцы хотят поймать тебя, почему нанялся работать здесь, в Ире, так близко от Ксилара? Лучше бы перебрался куда-нибудь подальше, в Цолон или Тарксию.
— У ксиларцев осталось кое-что ценное для меня. А именно — моя жена. Вот и держусь поближе к границе, поджидаю случая ее вызволить.
— Верно, та самая Эстрильдис, о которой говорится в письме Карадура?
Джориан сурово поглядел на Зерлика.
— Клянусь железным хером Имбала, ты, сударь мой, не слишком-то щепетилен насчет чужих писем!
— Но, Джориан, доктор Карадур сам просил меня выучить письмо наизусть на случай, если оно потеряется или разорвется.
— А! Тогда другое дело. Да, это моя жена.
— Вот как? Ну да, я слышал, в Новарии на редкость романтическое отношение к женщине. Когда имеешь несколько жен, как я, например, — не станешь какую-нибудь одну женщину воспринимать слишком серьезно.
— У меня тоже было несколько жен, когда я был королем. В Ксиларе только королю разрешено многоженство, а подданным — нет. Надо думать, на юге сказывается влияние Мальваны или Пенембии. У меня их было пять, но эта последняя, я сам ее выбирал.
— Вот как? — Зерлик зевнул, прикрыв рот ладонью. — Мне трудно это понять: столько хлопот и риска из-за женщины, какой бы она ни была... Да они по существу все одинаковы.
— Мне так не кажется.
Зерлик пожал плечами.
— Зачем она тебе? Воздержание тебе, кажется не грозит: в Новарии, я слышал, нет таких суровых законов, карающих блуд и нарушение супружеской верности, как, скажем, в Мальване. Может быть, эта женщина богата и ты хочешь владеть ее имуществом?
— Вовсе нет, она дочь фермера из Кортолии.
— Так что же, она необычайно красива?
— Пожалуй, тоже нет. Правда, она миленькая крошка с золотистыми волосами, как у швенки. Но довольно коренастая, и лодыжки толстоваты — знаток женской красоты непременно бы придрался. Речь не о том, Зерлик, — я бы назвал это любовью.
— Да, и в наших краях это случается. Но у нас любовь считают несчастьем, чем-то вроде безумия. Из-за нее мужчины связываются с неподходящими женщинами и наживают себе только горе да неприятности. Чаще всего жен нам выбирают родители, прибегая к помощи свах, гороскопам и советам астрологов. По-моему, очень благоразумно.
— Моя любовь, милок, не совсем то, как у вас ее понимают. Мне просто нравится Эстрильдис, и ни с кем не бывает так хорошо, как с ней. Хочу, чтобы мы снова были вместе, покуда смерть не разлучит нас, вот и все.
— Что ж, желаю удачи. Но разве одна женщина не надоедает?
— Кому как. Твое хваленое многоженство мне тоже не пришлось по вкусу.
— Почему?
— А вот послушай, какие есть об этом стишки.
