— Пожалуйста, не говори этого, мастер Рао! Но так как именно тебе предназначено отвезти ответное послание в Мальвану, если веер успешно пройдет испытания, то нам необходимо быть уверенными, что в нужный момент ты окажешься под рукой.
— А из деревни дипломатов нам можно выходить?
— Разумеется — при условии, что вы не будете покидать Запретную Территорию.
— А если нам захочется получше осмотреть ваш великий город?
— Если вы сообщите об этом, эта личность организует для вас сопровождение. Оно необходимо для вашей же безопасности — потеряться в Чингуне легко, так же как и стать жертвой преступников, которых у нас, увы, предостаточно. А теперь, уважаемые варвары, я должен вернуться к своим делам. Как говорил мудрый Даухай, ничто не поощряет так усердие подчиненных, как зрелище начальника, обладающего этой добродетелью!
Когда Хией удалился, преисполненный сознанием собственной значительности, Керин тихонько сказал Ноджири по-салиморски:
— Ты поняла, что сказал старик Ошима насчет навигационного приспособления, пока Хией не заткнул ему рот?
— Нет. Я разобрала только слово «север» — они говорили слишком быстро для меня.
— Ты ведь знаешь о моем договоре с Клунгом. Если они вручат мне инструкции по изготовлению этого прибора и отпустят, как они думают, в Мальвану, половина наших проблем будет решена, — озабоченно сказал Керин. — С другой стороны, если я обещаю передать тайну королю Ладжпату, а вместо того отдам Клунгу, то окажусь обманщиком...
— Если бы я была на твоем месте, — сказала Ноджири, — я бы не торопилась об этом размышлять. Если мы собьемся с курса на море или попадем в руки пиратов, не добравшись до Кватны, твоей чувствительной совести будет совершенно не о чем беспокоиться. А в Салиморе мы можем обнаружить, что Клунг уже умер...
— Как всегда, ты права, — вздохнул Керин.
ЗАПОВЕДНЫЕ ПОКОИ
Керин сидел, вытянув ноги, на мостовой у ворот, ведущих в деревню дипломатов. Вместо сапог он был обут в башмаки с колесиками.
— Черт побери, женщина, — зарычал он на Ноджири, которая стояла рядом, трясясь от хохота, — если ты такая умная, покажи-ка, как ты сама управишься с этими проклятыми ноголомками!
И юноша сорвал с ног башмаки и швырнул их в сторону.
— Прости меня, повелитель, — сказала принцесса, справившись наконец с приступом веселья. — Но после того, как ты хвастался, что тебе это будет очень легко...
Она села на скамейку и надела свои башмаки с колесиками, а Керин с трудом поднялся на ноги:
— Завтра весь день будет задница болеть... Куромонские жены ведут себя почтительнее.
Ноджири понеслась на колесиках прочь. Сначала она пошатывалась, но вскоре поняла, в чем фокус, и вернулась уже быстро, по уверенной длинной дуге. Затем она описала по мостовой изящную восьмерку.
— Клянусь медными яйцами Имбала! — вырвалось у Керина. — Ты что, тренировалась тайком?
— Нет, мой повелитель, — ответила Ноджири, сделав пируэт, — я просто внимательно смотрела, как катаются туземцы. Если тебе и в самом деле больше нравятся куромонские жены, я думаю, не составит труда найти чиновника, который с радостью с тобой поменяется.
— О боги! — воскликнул Керин. — Об этом и не думай! Я хоть из нас и самый сильный, но самая умная, похоже, ты! Прости, что я не сдержался; наверное, я и в самом деле выглядел как законченный дурак.
— А ты меня извини за мой смех. Попробуй еще раз, только поосторожнее!
Через час упражнений Керин уже мог кататься достаточно легко, и парочка отправилась осматривать Запретную Территорию.
Керин постучал в дверь рабочего кабинета учителя Ошимы. Изнутри раздался раздраженный вопль:
— Кого на этот раз принесло?
— Рао-мальванца, — ответил Керин. — Интересно узнать, как продвигается дело с веером.
— Ну заходи, заходи! Но не заставляй меня тратить попусту время на бессмысленную болтовню!
Керин открыл дверь. Свои башмаки с колесиками он и Ноджири подвесили за завязки себе на плечи. Войдя, они увидели, что Ошима держит в руках один конец стеклянной трубки, а долговязый подмастерье с испуганным выражением на лице — другой.
— Скройся, Донг! — рявкнул Ошима, и подмастерье заковылял прочь. Затем колдун обратился к Керину: — Похоже, вы учитесь ездить на колесиках?
— Да, сударь.
— А где вы башмаки взяли?
— Мы попросили уважаемого Хиея, и он... Я вот спросил, как продвигается дело...
— Ты говоришь, что ты мальванец?
— Да. Но вот как насчет...
— А твоя женщина, судя по внешности — из Салимора.
— Так оно и есть, сударь. А вот веер...
— Странно. Я знавал других мальванцев, но у них у всех кожа была гораздо смуглее — почти как чай, если его всю ночь кипятить.
Отчаянным усилием воли Керин напал на подходящее объяснение:
— В последнее время я не так много был на солнце.
— Гм-гм... Надеюсь, ты лучше знаешь, откуда ты взялся, хотя внешне тебя можно было бы принять за одного из этих бледных круглоглазых варваров с Дальнего Запада, которые крайне редко добираются до империи. Несколько дней тому назад ко мне зашел уважаемый Аки и выразил сомнение, что ты в самом деле тот, за кого себя выдаешь, — но ведь он вечно варваров подозревает в самом худшем. Ну так что же ты хотел спросить? Не тяни — я занятой человек!
— Насчет веера, сударь. Как дело продвигается?
— Продвигается, но медленно. Мне нужны куски яшмы вполне определенного качества, и за ними пришлось послать в провинцию Яшмовой Горы. А тебе-то какое до этого дело?
Керин не смог скрыть своего раздражения:
— Раз спрашиваю — значит, есть дело! Ваши люди не отпускают меня назад, пока ты не испытаешь веер.
— Вот оно что. Ладно, еще вопросы есть?
— Нет, сударь. Но...
— Тогда до свидания. Эй, Донг, возвращайся и принимайся наконец за работу, ленивая тварь!
— Проклятый грубиян! — пробурчал Керин, закрыв дверь в кабинет. — Удивительно, что он еще не лишился головы, несмотря на то что его боятся!
— Веди себя с ним осторожнее, повелитель, — сказала Ноджири. — Каковы бы ни были его недостатки, проницательности ему не занимать.
— Ты, как всегда, права, — неохотно признал Керин.
Керин и Ноджири подкатили к башне Хукурью, находившейся за пределами Запретной Территории. Их сопровождали — тоже на колесиках — два солдата в сверкающих медных доспехах. Охрана была нужна, чтобы путешественники не заблудились и не попали в лапы преступников, а также, как подозревал Керин, чтобы не дать им покинуть Чингун. Юноша постучался; в башне отворилась дверь, и куромонец средних лет поклонился ему, сложив ладони вместе.
