Девушки для утехи

Письмо, красноречивое в своей правдивости, она уже написала:

«Господин прокурор!

Я считаю своим долгом поставить вас в известность, что, будучи в течение трех лет рабыней сутенера, мне удалось избавиться от его власти. Сегодня утром я стала женой капитана Джеймса X., офицера американского флота. Находясь в безопасности, я подаю в суд на Робера Н., прозванного «Месье Боб», который живет также под вымышленными именами «Жорж Вернье» и «Месье Фред». Под этим последним именем он продолжает «покровительствовать» несчастной, которая обеспечивает его средствами к существованию, как это делала я на протяжении нескольких лет, – Жанин…

Я знаю, господин прокурор, что вы можете начать дело только в том случае, если у вас будет официальное заявление, которое вы получаете крайне редко от бедных девушек, запуганных законами преступного мира. Что я сейчас и делаю. Но я вас прошу в интересах человека, который решил на мне жениться, не упоминать ни его, ни моего имени. Если бы я была не замужем, я бы, не колеблясь, придала бы этому делу публичную огласку с тем, чтобы попытаться помочь избавиться тем, для кого жизнь является жестоким нравственным страданием. Но я не имею права так поступить из любви к двум людям: моему мужу и моей сестре-монахине, которая посвятила свою жизнь бедным старикам.

Я уверена, господин прокурор, что, работая на этой высокой должности, вы столкнулись с таким количеством несчастий, что это сделало вас особенно человечным. С другой стороны, я вас умоляю помешать негодяю продолжать его чудовищное занятие. Его адрес: улица Фезандери… Если вам будут необходимы другие сведения, пишите мне до востребования по адресу: Сан-Франциско, Соединенные Штаты, где отныне я буду жить с мужем.»

Письмо будет подписано «Мадам X.» – именем, которое она будет носить по закону.

Тщательно спрятав письмо в коробку для шляп, Аньес почувствовала облегчение. Возможно, она ошибалась, полагая, что этого будет достаточно, чтобы начать дело против месье Боба. Но что еще она могла сделать, не опасаясь, что Джеймс узнает о ее настоящей профессии. Она и не собиралась долго скрывать свое прошлое: наступит день, когда она скажет ему правду. Она выберет момент, когда их любовь будет особенно сильна, или их союз будет особенно прочным, тогда ничто в мире, даже это опасное признание, не сможет ее скомпрометировать. Джеймс уже проявил душевное благородство и умение прощать.

Чтобы не вызвать ни малейшего подозрения месье Боба, Аньес встречалась с Джеймсом только после обеда и вовремя возвращалась на улицу Фезандери под предлогом, что у нее было очень много работы в связи с предстоящим отъездом.

– Что вы сделаете со своей квартирой, дорогая? – спросил Джеймс.

– Я уже предупредила хозяина, что скоро уеду.

– А ваша машина?

– Я уже ее продала, но могу пользоваться до отъезда.

Конечно, она солгала в отношении квартиры. Что касается машины, то она сказала правду: деньги, которые она получила, и те, что ей дал Джеймс, шли на то, чтобы сутенер продолжал думать, что она зарабатывает в день от двадцати пяти до тридцати тысяч франков, – она высчитала, что ей хватит этой суммы до отъезда.

Она не собиралась обманывать того, кто должен был стать ее супругом перед Богом и людьми.

Чем ближе был назначенный день, тем более нервной становилась Аньес. Двадцать, сто раз в день она говорила себе: «Это невозможно, это неправда! Этого не может быть, чтобы я стала женой Джеймса меньше чем через неделю!» Она вновь и вновь перебирала в памяти все детали секретного плана своего освобождения, чтобы ничто не смогло помешать стремительно приближающемуся счастью. Чем больше она думала, тем более убеждалась, что она ничего не забыла. Месье Боб узнает обо всем тогда, когда будет уже поздно что-либо сделать.

Сколько раз она хотела рассказать о предстоящей свадьбе Жанин! Но она решила этого не делать, опасаясь, что маленькая брюнетка, зная о счастье Аньес, растрезвонит об этом тому, кого она называла «Месье Фред».

«Если бы ты знал, как я довольна! Моя лучшая ближайшая подруга выходит замуж… Это секрет, но тебе я могу сказать: она выходит замуж за офицера американского флота!» Не следовало подвергать себя такому риску. Нужно было оставаться осторожной до конца.

Так как это вынужденное молчание тревожило ее все больше, ей было все труднее и труднее держать себя в руках, когда они оставались вечером одни. Как нарочно, Боб уже четыре дня никуда не уходил после ужина, как это делал раньше, чтобы проиграть ее ежедневный заработок. Опасаясь вызвать его недоверие, Аньес остерегалась спросить его, почему он не выходит. А как хотелось ей избавиться от его присутствия в эти последние дни! И какой невыносимой казалась ей эта комедия повседневных супружеских вечеров!

Через сорок восемь часов она станет законной супругой Джеймса, а через три дня женой и перед Богом.

Наступил еще один вечер на улице Фезандери. Аньес курила сигарету за сигаретой, переходя из гостиной в спальню, из спальни в ванную, из ванной в кухню, из кухни снова в гостиную, без особой цели. Ей трудно было усидеть на месте, она старалась избежать любого разговора с человеком, сидящим в своем любимом кресле и спокойно просматривающим газетные сообщения о бегах. Никогда раньше месье Боб не казался таким спокойным и уверенным в прочности их совместного будущего. Его спокойствие вызывало у Аньес раздражение. Иногда она спрашивала себя, не делает ли он это нарочно, чтобы досадить ей?

Когда она в четвертый раз вышла из кухни, он спросил, не отрываясь от чтения результатов прогноза завтрашних бегов в Ятей:

– Что с тобой, отчего ты все время ходишь?

– Ничего.

– Ты не скучаешь?

– Вовсе нет.

– Давай поедем в Булонский лес.