— Пусть войдет, Дорис, — приказала Мими, подготавливая себя к битве, она была в этом уверена. Несчастный человек Проводник был ее единственной ниточкой с ее братом-предателем, и она намеревалась выбить любую информацию о нахождении джека, где бы он не находился.
Оливер вошел в ее офис. Она едва знала мальчишку, в прошлом она обращала на него внимание только из-за его близости в ее борьбе за внимание Джека, но даже она смогла увидеть, что он выглядит по-другому, не так, как при их последней встрече — что-то в его глазах — какая-то неподвижность, которой не было прежде. Хотя кто не изменился после того соединения-катастрофы? Она сама, глядя в зеркало периодически, ужасалась, видя там измученную, убитую горем старую деву. Трагедия наносила ощутимый вред ее беззаботному девичьему виду. Это необходимо пркратить
— Ты звонила? — спросил Оливер. Его лицо было маской глубокого страдания, так что ее удивило, что он может еще шутить.
Мими тряхнула волосы за плечо. — Не так подобает человеку, обращаться к своему начальству.
— Простите, мадам. — Ухмыльнулся Оливер. Он устроился в гостевом кресле. — Чем я могу быть полезен?
Она перешла прямо к делу. — Ты знаешь, где они находятся. — В ту минуту как, ее брат уехал из города, Мими послала армию Венаторов и наемников за ним, но до сих пор никто не достиг успеха, заставив его понести ответственность. Как только Джек оставил ковен, он отрекся от его защиты, и теперь его дух не прослеживается через глом.
—
— Мой брат и его… — Мими не смогла заставить себя сказать это. — Ты знаешь, когда они уехали, Венаторы сообщили мне, что ты был там в аэропорту, когда они исчезли.
Оливер сжал руки и выглядел уверенно. — Я не могу ни согласиться, ни опровергнуть это утверждение.
— Не будь скромным. Ты знаешь, где они, и ты должен сказать мне. Ты работаешь сейчас на меня. Ты смеешь бросить вызов кодексу? Ты знаешь наказание за неподчинение проводника- двадцать лет в одиночке, — она зарычала, наклоняясь над столом и слегка показывая клыки.
— О, мы взываем к нашему Кодексу, не так ли?
— Если придется, — Мими угрожала. Будучи книжником в Хранилище, Оливер был «маленьким человеком», ничем большим, чем клерком, которому недоплачивают. В то время, как она — Мими Форбс. Она была Регентом. Она была единственным звеном, державшим шабаш вместе сейчас
Оливер улыбнулся хитрой улыбкой. — Тогда в свою защиту, я должен обратиться к Пятой заповеди.
— Пятой? — звоночки узнавания начали звучать у нее в голове, но Мими игнорировала их. Она всемогуща, а он пытался играть с ней. Раздавить человеческого таракана! Никто не осмеливается бросить вызов Азраилу, когда она она чего-то хочет.
— Простите мне, если я кажусь покровительственным, но согласно Пятой Заповеди Кодекса Вампиров, есть такая вещь как Конфиденциальность проводника вампира. Это в пределах моих прав не обнародовать любую информацию о моей бывшей любовнице Голубой Крови. Ищите это. Вы найдете это в файлах Хранилища. Вы не можете тронуть меня.
Мими взял лампу Тиффани со стола и бросил в Оливера, которому удалось увернуться в последний момент.
— Держите себя в руках, моя дорогая, держите в руках.
— Вон из моего кабинета, червь!
Оливер демонстративно встал и собрал вещи. Было очевидно, что он наслаждается ее разочарованием. Все же прежде, чем он ушел, он обернулся, чтобы обратиться к ней в последний раз, и его голос был нежен. — Знаешь, Мими, как и ты, я тоже лишенный. Я знаю, ты не в восторге от меня, но я сожалею, что это произошло с тобой. Я очень любил Шайлер, и я знаю, как сильно ты любили Джека.
— Любовь, — Прошипела Мими. — Вы фамильяры ничего не знаете о любви. Бредовый человек, ты никогда не чувствовал любви; ты только чувствовал то, что Поцелуй
Мими увидела, насколько больно было Оливеру, и на мгновение ей захотелось забрать свои слова обратно, особенно принимая во внимание, что его слова — были первыми словами сочувствия, которые она услышала с тех пор, как потеряла всех, кто хоть что-то значил для нее. И все же, было здорово дать вырваться своей ненависти наружу и направить ее на кого-то. Плохо, что Оливер попытался помочь ей — он просто оказался на линии огня
Глава 15
Посмотри свое видео
Подвесная груша качалась из стороны в сторону как маятник, Мими еще раз удовлетворенно ее ударила, прямо в центр. Она пришла прямо в зал сразу после того, как ушла из офиса. Ей больше не нужна была ничья жалость, и уж меньше всего этого глупого книжника из Хранилища. Времена должно быть правда трудные, если человек сочувствует вампиру. Особенно вампиру ее происхождения и статуса. Куда катится мир? Она выжила во время кризиса в Риме, пережила путь в Плимут только для того, чтобы стать предметом сочувствия Красной Крови? Абсолютная нелепость. Она снова ударила по груше, отправляя ее ударом на другой конец комнаты. Ее мышцы болели — последние четыре часа она провела в зале, пиная грушу, пытаясь выбить все чепуху из нее.
Она представила окровавленное лицо Джека, склоненного от унижения и просящего пощады. Как было бы здорово дать волю наконец-то ее ярости. Каждую минуту, каждого дня, она была охвачена чувством мести; она жила и дышала ею; ее злость подпитывала ее волю к жизни. Где он? Что делает? Думает ли он хотя бы о ней?
Интересно, почему она просто не может забыть об этом — задумалась она, когда груша отскочила и лишила ее на мгновение равновесия. Она даже больше не хотела Джека — она поняла, насколько, у алтаря. Он не хочет ее, но и она его тоже. Так почему же она так одержима идеей его смерти? Потому что кто-то должен заплатить за Кингсли. Кингсли был мертв или в ловушке — это не имело значения. Было проще чувствовать смертельный гнев, направленный на ее брата, чем непомерное горе от гибели ее возлюбленного. Мими убивала мысль, что Джек выжил, в то время как Кингсли — нет. Что Джек был счастлив где-то со своей полукровкой любовницей, а она — одна… Кто-то должен заплатить за все, что она
