что в траурном шествии возникло смятение. Несколько смельчаков отважились заговорить с ней и попытались вывести ее из процессии, но она сама словно бы выскальзывала у них из рук и все же снова и снова появлялась и продолжала медленно и торжественно следовать в их рядах.
В конце концов, постепенно продвигаясь вперед среди испуганно расступившихся служанок, она оказалась за спиной Бертальды. Но тут она замедлила шаги, так что вдова не заметила ее, и она беспрепятственно продолжала идти за Бертальдой, смиренно опустив голову.
Так двигались они до самого кладбища; там погребальная процессия остановилась и окружила вырытую могилу. Только тут Бертальда увидела непрошенную спутницу и, охваченная не то гневом, не то ужасом, велела ей покинуть место упокоения рыцаря. Но фигура под покрывалом тихо покачала головой и как бы в мольбе воздела к ней руки. Бертальду это тронуло, она со слезами вспомнила, как ласково тогда, на Дунае, Ундина протянула ей коралловое ожерелье. К тому же патер Хайльман сделал всем присутствующим знак умолкнуть и помолиться за упокой души усопшего, ибо в это время стали насыпать могильный холм. Бертальда молча преклонила колена, и все последовали ее примеру, после всех — могильщики, кончившие свое дело. Когда же все поднялись с колен, белой незнакомки среди них уже не было; там, где она преклонила колена, журчал в траве серебристый ручеек; он все струился, извиваясь, пока не опоясал могильный холмик рыцаря, потом потянулся дальше и влился в пруд, находившийся рядом с кладбищем. И еще много лет спустя окрестные жители показывали этот ручеек и уверяли, что это бедная, отвергнутая Ундина на свой лад обвивает любимого ласковыми руками.
,
«Посвящение». — Впервые было предпослано тексту во втором издании (1814 г.). Было перепечатано среди стихотворений Фуке в 1820 г., затем в его автобиографии («Lebensgeschichte», 1840)
«…зовут его господин Хульдбранд фон Рингштеттен». — Родовое имя героя повести совпадает с фамилией автора; как пишет Фуке в биографии своего деда («Lebensbeschreibung des Generals Fouque», 1824), старофранц. «la Motte» означает «окрестность замка», что соответствует немецкому «Ringstatten»
«…внутри нее копошились, играя серебром и золотом, маленькие кобольды». — По германской мифологии кобольд — дух природы, подобие русского домового; обычно представляется в виде карлика
«…а если случалось, что ржанье его коня словно бы вопрошало и звало к рыцарским подвигам, или сверкнувший на расшитом седле и чепраке герб привлекал его взор, или, со звоном выскользнув из ножен, срывался с гвоздя на стене хижины его добрый меч — тогда он успокаивал себя тем, что Ундина ведь совсем не дочь рыбака, а вернее всего, происходит из какого-то удивительного чужеземного княжеского рода». — Таким образом герой оправдывает свое пребывание в рыбацкой хижине ради Ундины, рассматривая это как служение даме высокого происхождения, что тоже входило в обязанности рыцаря
«…Немало рыбаков заслушивались сладостным пением русалок…» — Аналогия с балладой Гете «Рыбак» (1779)
«…Пигмалион, которому госпожа Венера оживила его мраморную статую…» — Сюжет, рассказанный в 10-й книге «Метаморфоз» Овидия. Примечательно, что Фуке именует античную богиню любви так, как она фигурирует в средневековых произведениях: «госпожа»; связано это с тем, что в рыцарскую эпоху наряду с понятием служения даме существовало понятие служения Любви
«…ибо он сам пережил нечто подобное и страшится даже тени этих воспоминаний». — Эти слова дали повод говорить об автобиографической основе повести. А. Шмидт обращает внимание на то, что одеяние героя — фиолетовое с золотым — повторяет цвета герба де ла Мотт Фуке (Schmidt A. Fouque und einige seiner Zeitgenossen. Karlsruhe, 1958. S. 120, 186). Г. Пфейфер косвенно подтверждает создание «Ундины» как непосредственное отражение момента личной жизни автора: Фуке, обычно подробно распространявшийся о своих творческих планах, об этой повести сообщает лишь вскользь в двух письмах — к Жан Полю и к Фарнхагену фон Энзе в 1811 г., незадолго до ее появления (Pfeiffer W. Uber Fouques «Undine». Heidelberg, 1902. S. 3)
«Но никогда не делай этого на воде или хотя бы вблизи какой-нибудь воды». — У Парацельса: «Известно, что если они (ундины. — Д. Ч.) бывают обижены мужчинами на воде или у воды в любом ее виде, то после этого становятся бессмертными, только уходят в воду и больше никогда не появляются» (Paracelsus. Werke. Basel, 1590. Bd. IX. S. 65)
