вопросам, то это произошло не по нашей воле, а потому, что такова природа вещей, нас окружающих, мы и заканчиваем наше издание. И если найдется читатель, который не вполне удовлетворится нашей болтовней и сочтет наши рассуждения пустопорожними, то мы попросим его еще раз перечесть только что сделанное отступление, чтобы он не обвинял того, кто с добрыми намерениями продолжал бы его развлекать, и помнить, что только стремление исполнить данное публике обещание – пополнить их комплект 14-м номером – заставило нас и сегодня взяться за перо.
Последнее письмо Андреса Нипоресас
бакалавру дон Хуану Пересу де Мунгия[136]
Дорогой бакалавр, ты легко можешь себе представить, как я беспокоюсь о твоем здоровье и о том, что злосчастная уздечка[137] мешает тебе говорить, и мы все реже и реже тебя слышим. Выпей чего-нибудь горячительного, и если это не поможет поправить твой расшатанный организм, то заранее сообщи мне, что пришло, дескать, время помолиться за тебя богу и просить его, чтобы ты еще при жизни успел покаяться в многочисленных и тяжких прегрешениях. Я вижу, что ты стоишь уже одной ногой в могиле, и предупреждаю, что если смерть настигнет тебя прежде, чем ты успеешь покаяться, то никакие силы тебе не помогут: ни божеские, ни человеческие, как не помогут тебе никакие чужие молитвы. Хорошенько поразмысли надо всем этим и, самое главное, не забывай, что существует ад. Если твоя вера не настолько сильна, чтобы убедить тебя в этой истине, то послушайся хотя бы меня, ибо я так глубоко и безгранично в нее верю, что считаю бесспорным существование ада не только в загробной жизни, но для многих также и в жизни земной: у меня есть тому достаточно красноречивых доказательств.
В твоем последнем письме, которое дошло до меня частным образом и не попало на глаза публике, ты забросал меня целым ворохом таких вопросов и дал мне кучу таких поручений, что я даже не знаю, сумею ли я полностью удовлетворить все твои запросы и вопросы. Довольствуйся хотя бы тем, что я сумею тебе сейчас сообщить…
Перейдем к твоим бесконечным вопросам и многочисленным поручениям.
Что касается «Истории Испании», которую ты просил прислать, то я не могу исполнить твою просьбу, так как ты хочешь, чтобы я прислал хорошую, а такой я нигде не нашел.
Ты просишь также направить твоего племянника в университет по кафедре истории и географии, опрометчиво полагая, что таковая должна быть в нашей столице. Ты пишешь также, что поскольку твоему племяннику удалось попасть в первейший город государства нашего, то пусть, мол, он воспользуется этим счастливым обстоятельством и просветится там. Убедительно прошу тебя, прежде чем в другой раз давать мне подобные поручения, не быть столь легкомысленным в своих суждениях, ибо таких кафедр здесь не существует. Правда, здесь есть Академия истории и картографическое бюро на улице Принсипе. Может быть, о них-то тебе и было известно, но ты по глупости все перепутал. Я считаю, что твоему племяннику не следует учиться и стенографии, так как не за кем здесь записывать.
А вот чему он должен выучиться – так это искусству оказываться всегда правым, то есть фехтованию, так как у нас с некоторых пор в большой моде дуэли. Теперь считается даже зазорным не покалечить в поединке кого-нибудь из приятелей. Есть и еще одна не менее важная вещь. Считается совершенно необходимым, нарядившись в костюм тореро, выступить на каком-нибудь любительском бое быков, который устраивается золотой молодежью, и показать тем самым свою удаль. Таким путем по теперешним временам человек приобретает репутацию столпа отечества и слывет образцом хорошего тона. Если к тому же он носит модные панталоны и цилиндр, если он проводит утро в разъездах, всюду оставляя свои визитные карточки, если днем посещает званые обеды и раскланивается со своими друзьями и знакомыми, сидя верхом на длинношеей и бесхвостой лошади, условие
Книги, которые ты поручил мне купить, оказались запрещенными, так что этого поручения я выполнить не могу.
Я не нашел также и коллекции испанских костюмов разных эпох, потому что таковой нет. Меня даже спрашивали, уверен ли ты в том, что наши предки вообще носили какие-нибудь одежды.
Не нашлось также мастера, который взялся бы за починку твоих часов, но они оказались хитроумнее тебя и всех нас: сколько ни бился над ними часовых дел мастер, они ни за что не хотят биться.
Гравюру, которую ты заказал мне, никак нельзя раздобыть в Мадриде: ее никто не берется сделать. Мне сказали, что ее непременно нужно гравировать на стальной пластинке, и чтобы она получилась хорошей, нужно обратиться к парижским мастерам.
Известную тебе книгу я не отдал в переплет. Ты хотел, чтобы переплет был роскошный и богатый, но у нас всего-навсего есть один мастер, который мог бы выполнить такую работу. Кроме того, он завален заказами и назначает страшные цены, так что это долгая история. Если тебе нужно побыстрее, я отправлю ее в Лондон.
Я не мог передать твоих поручений ни Доминго, ни Николасе, так как с ними приключились весьма неожиданные несчастья.
Теперь ты можешь спокойно отправляться в дорогу, так как на прошлой неделе произошло всего два нападения на дилижансы… Но если ты собираешься отправиться в Мадрид, чтобы добиваться места, лучше не выезжай, так как я не смогу составить тебе в настоящее время никакой протекции, а если ты ничего за душой не имеешь, кроме своих собственных достоинств, то можешь оставаться с ними дома, так как в них здесь никто не нуждается.
Приедешь ты или не приедешь, помни одно: тебе нужно помалкивать. Коль скоро в мире все идет своим заведенным порядком, поступай, как поступают все, и постарайся извлечь для себя выгоду из того, что знаешь, если только не захочешь забыть все, что знаешь, – так было бы верное. Когда дела обстоят так плохо, что их нельзя поправить, ловкость состоит в том, чтобы обратить их в свою собственную пользу. Советую тебе прекратить болтовню, ибо она может стоить тебе жизни или языка. Бери пример с меня и впредь пиши только нехитрые деловые семейные письма вроде моего, например. В них нужно излагать только факты без всяких рассуждений, комментариев и нравоучений, так чтобы никто не смог усмотреть в них ни одного злонамеренного слова, ни одного резкого упрека – ничего, кроме немудреного пересказа тех обыденных вещей, которые ежедневно совершаются в Батуэкии. А лучше всего не пиши и этого: чтобы не разучиться писать, достаточно еженедельно составлять счет своей прачке.
Смерть простодушного болтуна,
о которой сообщает публике его бывший корреспондент Андрес Нипоресас[138]
…сказав все, что он считал нужным сказать, он в скором времени испустил дух.
Чем стал король наш дон Хуан?
Чем стали арагонские инфанты?
………………………………
Но был он человеком смертным,
И бросила его в свое горнило
Безжалостная смерть.
О, праведный господень суд!
Когда огонь сильней в нем разгорался,
