она так и лежит бесчувственным мешком там, где я впервые увидела ее сверху. Мне ли не знать, что она не способна поднять пистолет, тем более нажать на курок.
Под ложечкой у меня что-то резко сжимается…
… я смотрю на Сломанную Девочку и поспешно отворачиваюсь. Вижу, что подходит Джо. Опускается на траву по другую сторону от тела Рэйлин. В его глазах мудреца-шута сочувствие.
– Жаль, что так кончилось, – говорит он.
Я снова открываю рот, но голос не возвращается, так что приходится медленно кивнуть. Я слежу за его пальцами. Он сворачивает сигарету, закуривает, вдыхает дым и выпускает голубовато-серую струйку. Предлагает мне, но я мотаю головой.
– Нам надо вернуться в реабилитацию, – говорит он. – Все здорово беспокоятся.
Мой взгляд падает на лицо Рэйлин. Измазанными в крови пальцами я закрываю ей глаза: один, потом другой. На веках у нее остаются красные пятна – как индейская боевая раскраска. Я прокашливаюсь и наконец обретаю власть над своим голосом.
– К чертям реабилитацию! – бросаю я.
Он, кажется, собирается возразить, потом кивает.
– Ну да, – говорит он. – Нам кажется, что мы уже от всего вылечились, да?
– Это несправедливо, – возражаю я, – и ты это знаешь.
– Пожалуй. Хотя чем дольше твой сонный дух отделен от тела, тем труднее будет потом. Тебе придется расплачиваться за все это, Джилли.
Я качаю головой:
– За многое придется расплачиваться.
– Я не о том, что случилось здесь.
– Все равно, – говорю я, – это случилось, верно? Моя сестра умерла. По-моему, я почти достучалась до нее, и тут она умерла. Я с ней целую вечность не виделась, а теперь уже никогда не удастся по-настоящему ее узнать.
– Было бы что узнавать! – доносится новый голос. Я поднимаю голову и вижу, что в расселине вдруг стало тесно. Нанабозхо я узнаю – встречалась с ним в Большом лесу. Второй, в черной шляпе, – тот, что заговорил, – мне незнаком, но по рассказам Джо я догадываюсь, что его зовут Джек Вертопрах. Тоже из псовых.
Они, похоже, возникли из пустоты – меня это не удивляет, потому что я уже достаточно насмотрелась Народа, но питбулю, сопровождающему Джо, это явно не нравится. Из его груди рвется глухой рык. На самом деле я уже некоторое время слышала его краем уха, с тех пор как появились псовые, но до сознания он не доходил.
Джо поворачивается к собаке и бормочет:
– Все в порядке.
Ничего не в порядке. Какой же это порядок? Потом я вспоминаю, что сказал Вертопрах.
– Тебе, может, и нечего было бы узнавать, – говорю я, – а для меня в этом было все.
– Ох, ради бога! Скажи еще, она была святая!
– Джек! – предостерегающе окликает его Джо. Но Джек Вертопрах его не замечает.
– Она убивала наших родственников, – говорит он. – И знаешь зачем? Чтоб купаться в их крови. Помолодеть. Они пьянели от крови – она и ее стая.
Я поднимаю взгляд на Джо, и он неохотно кивает.
– Она много убивала, – говорит он. – Мы уже довольно давно охотимся за ней и ее волчицами. Когда начинали, еще не знали, кто она такая. Знали только, что ее надо остановить. Так или иначе положить конец убийствам.
Он говорит мягко, негромко, стараясь смягчить удар, успокоить меня. Хотя, мне кажется, он старается не только для меня, но и для Джека.
– Она была моей сестрой, – говорю я.
– Но она творила зло.
– Мне все равно. – Я снова смотрю на Джека. – Разве ты знаешь, через что ей пришлось пройти в детстве?
– И знать не хочу! – огрызается Джек. – По-твоему, это оправдание? С тобой плохо обошлись, и это дает тебе право делать что вздумается с другими?
– Нет, но…
– Джо говорил, вам обеим трудно пришлось, – перебивает меня Джек. – Ну скажи-ка мне, почему ты устояла, а она нет?
– И я могла пойти по той же дорожке, что она, – говорю я ему. – Просто мне помогли, нашлись люди, которые вытащили меня из канавы и показали, что есть другие пути. А у нее только и была эта психопатка с пистолетом.
– Чушь! Просто она такой уродилась.
Я встаю. Мне хочется схватить его своими измазанными в крови руками за глотку и придушить.
– Никто не рождается плохим! – произношу я звенящим от ярости голосом.
