– Посмотрим, что скажут карты, – предложила она, опустившись на колени перед кофейным столиком и расчищая на нем место. – Прямого ответа они не дадут. – Она сняла резинку и аккуратной стопкой сложила колоду на столе, а резинку натянула на запястье, рядом с цветными пластмассовыми браслетами. – Но могут подсказать, в какую сторону смотреть.
Колода на вид казалась самой обыкновенной, но Венди уже видела ее в действии и не судила по наружности.
– Тебе переворачивать карты, – сказала Касси.
Венди удивленно взглянула на нее:
– Мне? Почему мне?
– Я не люблю сама ими пользоваться.
– Почему?
– Ну, прежде всего, потому, что слишком легко попасть в зависимость и начать обращаться к ним за каждой мелочью. Ты не поверишь, как быстро к этому привыкаешь. А во-вторых, я на них настроена, так что они могут вместо ответа на твой вопрос показать то, что больше всего интересует меня.
– Во всем есть свои недостатки, да?
– Я не считаю это недостатком, – сказала Касси. – Скорее, ритуалом. Правильным порядком вещей. Мир всегда выглядит чуточку светлее, если мы делаем что-то друг для друга, а не для себя. Не могу объяснить лучше.
– Ладно, – сказала Венди, – давай буду я.
Она стасовала колоду, снова положила ее на столик и перевернула верхнюю карту. Невольный вздох сорвался с ее губ, когда на белой поверхности медленно проступило изображение. Никогда она к такому не привыкнет.
Они с Касси вместе склонились над картинкой. Поначалу смутно обрисовалась маленькая темная спальня. За окном виднелось ночное небо, и звездный свет освещал скудную обстановку. Они различили двоих на кровати и, когда глаза приспособились к темноте на картинке, поняли, чем они заняты.
Мальчик-подросток насиловал девочку помладше, совсем ребенка.
Изображение было настолько отчетливым, что Венди невольно отвела глаза.
– Ты их узнала? – спросила Касси.
Венди с трудом сглотнула:
– Кажется, да. Ты что-нибудь знаешь о детстве Джилли?
– Мы с ней говорили об этом, – сказала Касси, – и о жизни на улице, после того как она сбежала из дому, тоже. – Она еще ниже склонилась над картой. – Трудно сказать, но волосы совсем как у Джилли.
– Я уверена, это она и есть.
Картинка болезненно напомнила им, как начиналась жизнь Джилли.
– Не могу представить, каково ребенку пройти через такое, – сказала Венди.
Касси кивнула:
– Переверни вторую карту.
Венди не хотелось этого делать, но она сделала. Потом ей не хотелось смотреть, но она посмотрела. Она пришла, чтобы что-то узнать, выяснить, не может ли она помочь, так что глупо было теперь отворачиваться, как бы ей ни хотелось проскочить внутрь картинки, отшвырнуть этого кошмарного братца, подхватить маленькую Джилли, обнять ее и прижать к себе, загораживая от всех бед мира.
Следующая картинка оказалась невинной и озадачила обеих. Она изображала розовый «кадиллак», припаркованный на незнакомой улице.
– Может, это та машина, что сбила Джилли? – спросила Венди.
Касси покачала головой:
– Лу говорит, эксперты определили, что та была темно-синей. Они пытаются по частицам краски установить производителя. Беда в том, что это дело у них не числится в первоочередных. Но Лу нажимает.
– Тогда что может означать машина?
– Не знаю. Может, последняя карта прояснит.
– А больше трех нельзя?
– Это ведь не обычная гадальная колода, – пояснила Касси.
Венди невольно улыбнулась:
– Да уж!
– Понимаешь, я руководствуюсь интуицией, а она подсказывает, что три – правильное число. Так было с самого начала. – Взгляд Касси затуманился, словно от мучительного воспоминания, а потом она снова спокойно взглянула на Венди. – Джо вечно требует четыре карты, чтобы получить вести с четырех сторон мира, как он говорит, но наследие кикаха – не мое наследие.
– А что говорит твоя интуиция о розовом «кадиллаке»?
– Ничего. А твоя?
