небеса.
Али мотнула головой:
– По-моему, скорей уж язычество. Перевоплощение душ и так далее.
– У меня уже голова трещит, – признался Валенти. – Чем больше вы говорите, тем меньше я понимаю.
– За много лет исследований и размышлений я добился примерно такого же результата, – отозвался Льюис. – Сдаётся мне, Малли, может, и права, когда советует отдаться течению. Мол, что будет, то будет.
– Мне она показалась более деятельной, – вставила Али.
Льюис улыбнулся:
– Она считает, что лучше действовать и испытывать судьбу, чем кудахтать над тем, как она повернётся.
– А если ответа просто не существует? – спросил Валенти.
– Подождём до вечера, – предложил Льюис. – Может быть,
– А Малли там будет? – спросила Али.
– Может, и будет. Она не всегда приходит.
– Что сталось с Акерли Перкином? – спросил Баннон.
– Мир затеял войну, и Перкин решил испытать её. Больше мы о нем не слышали.
– А что с другим Перкином? – спросила Али. – С тем, что в Англии?
– Не знаю, – вздохнул Льюис. – Время уже позднее. Пожалуй, лучше заняться ужином и оставить вопросы до другого раза. Дождитесь вечера.
– Ладно, – согласилась Али. – Вам помочь с ужином?
– Помоги, пожалуйста.
Валенти метнул взгляд на Баннона, однако Том углубился в книгу, оставив Льюиса с Али нарезать салат. Жаркое у старика уже стояло на плите, и тесто как раз подошло. Когда запах свежего хлеба наполнил хижину, Валенти вернулся к двери и выглянул наружу. Где-то там за деревьями, выше по склону, скрывался тот самый камень. Где-то в лесу бродила тайна в облике оленя, или козлоногого человека, или увенчанного ветвистыми рогами мужчины в зеленом лиственном плаще. У Валенти мелькнула мысль: а не случалось ли тайне оборачиваться черноволосой девчонкой с репьями и прутиками в волосах – девчонкой, зовущей себя Малли? Или стариком, живущим в одинокой хижине среди леса или на краю деревушки, не обозначенной ни на одной карте?
И какого беса увидят они вечером? Тони оглянулся на Али. Девочка весело нарезала капусту и морковку. Может, и не стоило приходить сюда. Если с ней что-нибудь случится… «Иисусе, – сказал он себе, – лучше даже и не думай».
10
К шести часам вечера в понедельник Хови пришёл к выводу, что Эрл его бросил. Он испытывал странную смесь сожаления и облегчения. С одной стороны, добыча ожидалась солидная. Эрл, понятно, собирался и дальше крутить большие дела и зарабатывать большие деньги, но Хови ещё не решил, что станет делать с обещанной ему долей. Он знал только, что впервые в жизни у него будет достаточно денег, чтобы делать,
И все это накрылось тазиком. Зато ему не придётся таскаться за Эрлом. За Эрлом с глазами психа. За Эрлом, который запросто может пристрелить человека за неудачную шутку. Не сказать, чтобы Эрл не нравился Хови, но ему становилось все страшнее. Вроде как в цирке на выступлении хищников, только командует туг лев, а не дрессировщик, и если он прыгает через обруч, так только потому, что ему самому захотелось.
Хови заёрзал в кресле. И что ему, черт подери, теперь делать? Сколько будут нянчиться с ним Лайза и Шерри, пока всякому не станет ясно, что Эрл за ним не вернётся?
Словно подслушав его мысли, девушки, откинув сетку от насекомых, выскочили к нему на крыльцо. У Лайзы между пальцами дымилась сигаретка.
– Хочешь затяжку? – предложила она ему косячок.
– Да, конечно. Спасибо.
– Нам, – объявила Шерри, – надо раздобыть что-нибудь пожевать. Хочешь пиццу?
Мечты о том, чтобы залучить к себе обеих, не сбывались, но Шерри временами оценивающе поглядывала на него. Хови не мог понять, в чем тут дело. Как правило, девчонки интересовались им, только если рассчитывали что-то вытянуть, но жаловаться не приходилось. Хови уже подумывал, как бы сплавить куда-нибудь Лайзу.
– Пиццу? – повторил он. – Ещё бы.
– А ещё чего-нибудь не хочешь? – спросила его Шерри.
– Чего угодно. Шерри захихикала:
– Ясно, чего угодно не хочешь!
– Нет, я хотел сказать…
Хови не успел закончить, как обе девушки разразились хохотом. Они курили с самого утра и были уже здорово на взводе. Хови курил раза в три меньше – этого хватало, чтобы заглушить ноющую боль в плече,
