Когда Такера назначили ответственным за безопасность проекта «Контроль за умами» (а правильней было бы назвать его «Слежка за нечистью» – и кто только придумывает эти кодовые названия? ) – Такер был порядком раздосадован. Сначала эта операция казалась довольно простой. Проект «Контроль за умами» предусматривал регистрацию особых психических ресурсов, если таковые существуют. Но дело завяло с самых первых шагов. Так всегда бывает, когда руководить операцией назначают штатского. И проблема для Такера состояла как раз в том, что если проект развалится, дадут по шапке именно ему. Не суперинтенданту. Не Хогу. Именно ему, Такеру.
Такер выпрямился и посмотрел через стол.
– Еще блестящие идеи имеются? – спросил он.
Хог нервно заерзал в кресле. Это был дородный человек лет сорока, который, оказавшись за пределами родной лаборатории, чувствовал себя не в своей тарелке. Его тяжелый подбородок и печальные глаза напоминали Такеру корову. В лаборатории он работал блестяще; тут Такер не имел к нему никаких претензий. Но за ее стенами, без белого халата, он вряд ли выдерживал экзамен на пригодность.
– В полдень я встречаюсь с суперинтендантом Мэдисоном, – сказал Такер. – В два часа у Мэдисона совещание с Уильямсом. А наш досточтимый министр желает к восьми получить нечто большее, чем тощую пачку донесений о слежке. При этом он имеет в виду толковые донесения, а не какое-то барахло. Нам нужны конкретные результаты.
– Фой должен был привести нас к старику, – напомнил Хог.
– Фой сам его ищет.
– Что?
Такер откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. Из его кабинета открывался вид на реку Ридо.
– Ганьон около полуночи встретил Фоя на оттавском вокзале, – устало проговорил он. – Они отправились в дом Ганьона на Пауэлл, перекусили, поболтали. А утром Ганьон обнаружил, что Фой ушел.
– А кто стоял на стреме? – Хог любил подобные выражения. В такие моменты он чувствовал себя участником телешоу. – Он что, ничего не видел?
– Он много чего видел – старых леди, гуляющих с собаками, балующихся детей… но Фоя он не видел. Он составляет отчет внизу, поговорите с ним, если хотите. Это констебль Томпсон. Пол Томпсон. Хороший парень. Летом я работал с ним на операции в Ванкувере.
– Похоже, однако, свое дело он знает не слишком хорошо.
Такер нахмурился:
– Если эти типы действительно призраки, как их хотят представить, то стоит ли удивляться, что он Фоя не видел?
– Но вы-то не думаете, что они – призраки?
– Неважно, что я думаю. Пусть у них по три глаза и по четыре руки, это тоже неважно! Все, что мне нужно, – это хоть какие-то улики, и нужны они мне были еще вчера.
– Но…
– Послушайте, – устало перебил Хога Такер. – Мы это уже проходили. Подозреваю, что и впрямь дело нечисто. Наверняка. Но я не собираюсь заниматься изгнанием злых духов. Представьте мне какие-нибудь доказательства, тогда и поговорим. Я намерен работать, а просиживать зря штаны – это не работа.
Хог кивнул. Откашлялся.
– А как насчет Ганьона? – спросил он. – Вы с ним говорили?
– А как же! – Вспомнив о недавнем разговоре с Жан-Полем Ганьоном, Такер раздраженно постучал по столу пальцами. – Он того и гляди устроит скандал. Хочет обратиться в газеты, к члену парламента от своего округа, куда-то там еще. В Королевскую комиссию. Сегодня поеду к нему, попытаюсь его успокоить.
– А вы узнали, зачем приехал Фой? Из-за Томаса Хенгуэра?
– Узнать что-нибудь от Жан-Поля было не так-то легко. Уж больно он был взвинчен. Возмущался, что мы ему лгали. Спрашивал, зачем посадили сыщика возле его дома. Почему прослушиваем его телефон. Бог знает, как он об этом догадался! А о Фое он говорит следующее: Фой жил в каком-то маленьком местечке в Новой Шотландии и вдруг почувствовал, что с Хенгуэром что-то не так. Он немедленно бросил работу – а он очищал от ракушек лодку для какого-то старого рыбака. Вот скажите мне… Если эти призраки такие всесильные, почему один из них всего лишь старая развалина, а другой – обыкновенный бродяга? Нет, нет! Не надо! В такую рань я не готов слушать ваши философствования.
Такер отхлебнул кофе. Кофе остыл. Сморщившись, Такер отодвинул чашку:
– Как бы то ни было, этот Фой бросил все свои дела и сел в первый же поезд на Оттаву. Это мы проверили у нашего человека, который за ним следил. В Оттаве он отправился к Ганьону. Они болтали о прежних днях и вообще обо всем на свете. Фой спросил: «Не слышно ли чего о Томе Хенгуэре?» Ганьон ответил так, как мы его научили, и Фой сразу понял, что тот лжет. И сразу стал говорить с Ганьоном очень холодно. Они разошлись по комнатам на ночь – и пожалуйста! Утром Ганьон встал, а Фоя и след простыл! Я думаю, он вышел через черный ход. Словно знал, что возле дома дежурит наш человек.
– А Ганьон не сказал, что за чувство насчет Хенгуэра возникло у Фоя там, на море? – Глаза Хога блестели, выдавая его волнение. – Ведь это как раз то, что нам надо.
– Успокойтесь, – сказал Такер. – Фой просто почувствовал, что с Хенгуэром что-то стряслось, вот и все, понимаете? А у вас никогда так не было? У всех когда-нибудь возникает подобное предчувствие.
– Но не все едут за тысячу миль, чтобы проверить, правильно ли их предчувствие. Нет. Что-то между ними есть. Что-то неосязаемое, вроде телепатической связи. Ведь так?
– Ладно. Если нам когда-нибудь удастся забрать кого-то из них, вы сами их об этом спросите, идет? А пока я отправил на поиски того и другого своих людей. Скоро кого-нибудь из них изловим, и вы сможете играть с ними в ваши игры. А сейчас меня больше беспокоит Ганьон.
