ущипнуть Киерана за ногу. Подбежав к озеру, Пэквуджи высоко подпрыгнул, сделал в воздухе сальто, обернулся серебристой форелью и исчез.
Киеран, поглаживая ногу, снова нахмурился. Ха-кан-та старательно делала невозмутимый вид, но тщетно. Она звонко рассмеялась, и Киерану ничего не оставалось, как посмеяться вместе с ней.
– Уже много дней, – призналась она, переведя дыхание, – у меня не было повода посмеяться. Пэквуджи! – прокричала она. – Благодарю тебя!
Где-то далеко от берега над озером взметнулась форель, выпрыгнув из воды фута на четыре, и тут же, подняв фонтан брызг, скрылась под водой. Ха-кан-та, продолжая улыбаться, покачала головой.
– Пошли, – сказала она Киерану. – Нам пора.
– А Сара…
– Она взрослая женщина. И сама о себе позаботится.
Сняв тотемные маски, Синс-амин и Военачальник еще долго оставались в вигваме, где был совет, после того, как все разошлись. Теп-фюл-ин теребил в руках волчью маску. Свет костра освещал резкие черты его лица. Среди старейшин он был самый молодой. На коже цвета меди ни одной морщинки, лоб высокий и чистый, маленькие рожки мерцали и поблескивали.
– Странное занятие для совета, – проговорил он, откладывая маску в сторону.
– Почему? – пожала плечами Синс-амин.
– Приговор, который мы вынесли, вполне мог сделать кто-то один, например ты, Дочь Медведицы, а не весь совет.
– Кха. Но подумай немного, Красное Копье. О Талиесине.
– О Талиесине? – переспросил он. – Он бьет в барабан с нашими предками. О чем тут думать?
Синс-амин улыбнулась:
– А вот о чем. Киеранфой привел с собой спутницу. Бард живет теперь в ней.
– Ты ее видела, а мы – нет. Неужели это правда? Неужели Рыжеволосый взял себе ученицу?
– Да. Зажим на ее плаще – точная копия его зажима. И она носит его кольцо. Но если нужно еще доказательство, могу сказать: ее глаза подтвердили, что я права. Она отращивает рожки под бой барабана Талиесина.
– Ага! Тогда понимаю. И ты ничего не сказала Киеранфою.
– Кха!
Они обошли молчанием старое пророчество, касающееся квин-он-а и гласившее, что мечта о власти будет истолкована неправильно, если бард до своей смерти не обзаведется учеником.
– Киеранфой и Ха-кан-та не смогут одержать победу над Мал-ек-ой, – сказал Теп-фюл-ин. – Медвежий Танец, даже исполненный барабанщиками Медведя, не может победить его.
– Вероятно. – В глубине глаз Синс-амин блеснул свет. – Но это даст время ученице Талиесина отрастить рожки.
Теп-фюл-ин улыбнулся, но улыбка не тронула его глаз. Что, если пророчество окажется неверным? Если барабанный бой так и не перейдет ни к кому другому? Что тогда? В царстве тайн, которое в Дальнем Мире называют «Иным Миром», время – странная, поддающаяся влиянию вещь. На этом витке времени у Талиесина не было ученицы, да и сам бард был мертв. Все может измениться, если у хироки, о которой говорит Синс-амин, вырастут рожки. А если не вырастут? Такая ли уж это угроза, что квин-он-а придется столкнуться с существом, подобным Мал-ек-е, и испытать силу своих мышц и остроту ума? О силе племени судят по его врагам. Разве то, что у квин-он-а из Медвежьего клана враг не кто иной, как Мал-ек-а, не делает их самым могущественным из всех племен?
Но все эти мысли Красное Копье оставил при себе.
– Кха, – это было все, что он сказал, и голос его был тих. «Я понял, почтенная мать».
Глава пятая
«Бьюик» Такера возглавлял процессию из трех машин, остановившихся перед одним из входов в Дом Тэмсонов на Паттерсон-авеню. Перед тем как выйти из машины, инспектор заметил, что Коллинз вытаскивает свой кольт сорок пятого калибра из кобуры, висящей у него под мышкой, и покачал головой.
– Будем разбираться, не горячась, – сказал Такер. – Если сможем. Меньше всего нам нужно, чтобы вокруг нас собралась толпа.
Коллинз пожал плечами и вернул кольт в кобуру. Он закурил «Пэлл Мэлл» и последовал за Такером туда, где над телом, прикрытым одеялом, стоял на страже констебль Уорн. Двое фельдшеров из конной полиции уже принесли носилки из фургона, следовавшего за машиной Такера, и положили их рядом с трупом. Еще двое констеблей вылезали из третьей машины.
– Подождите, – обернулся Такер к фельдшерам. Он взглянул на Уорна. – Рассказывай с самого начала.
– Да особенно рассказывать нечего, инспектор, – ответил Уорн. – Все произошло часов в девять. Я делал обход, чтобы размяться, проверял двери на улице О'Коннор. А когда возвращался к машине, это, – он кивнул на тело, – это… просто… даже не знаю, как сказать… Это вдруг взялось неизвестно откуда. Я подбежал, решил, что парня, наверное, выбросили из окна с верхнего этажа, и вдруг увидел…
У Уорна слегка напряглось лицо, и Такер понял, что творится у констебля в душе. Хоть и привыкаешь к такой работенке, все равно что-нибудь да случается, от чего тебя выворачивает наизнанку… Вот как вчера, когда принесли тело Томпсона… Такер подумал, что забьет тревогу, когда такие случаи перестанут на него действовать.
– И что ты увидел? – мягко спросил Такер.
