рекомендую делать этого.
«Кое-кто», упомянутый упрямым Бакро во время разговора, оказывается женщиной по имени Мина. Бакро не собирается знакомить меня с ней, а просто объясняет, как мы сможем разыскать ее. Всю ночь мы путешествуем по полям и канавам и наконец подходим к старому фермерскому домику, стоящему чуть в стороне от торгового центра и жилых кварталов. Поначалу он кажется здесь совершенно неуместным, и только потом начинаешь понимать, что как раз этот домик и стоял здесь всегда, и лишь потом рядом с ним было выстроено все остальное.
Я нервничаю во время всего пути, хотя рядом с нами постоянно находится Рози. Она охраняет нас и все время что-то нюхает, как это умеют делать только собаки. Но все проходит довольно спокойно: ни кошек, ни лис, жаждущих съесть нас, поблизости не обнаруживается.
Бакро подводит меня к какой-то трубе, лежащей в канаве.
— Залезай туда, — инструктирует он меня, — и спокойно иди до самого конца. Там ты увидишь что-то вроде двери, рядом будет висеть шнур. Дернешь за него, зазвонит колокольчик, и Мина услышит тебя.
Я с сомнением смотрю на черную дыру трубы.
— Ни о чем не волнуйся, — успокаивает меня Бакро. — Там чисто и сухо, и труба идет все время прямо, так что заблудиться тебе негде. К тому же у меня имеется фонарь, — добавляет он.
Он снимает со спины рюкзак, кладет его на землю и начинает копаться в его содержимом.
— Разве ты не пойдешь со мной? — интересуюсь я.
Он отрицательно качает головой.
— А почему?
— Я же не городской малявка, — после долгой паузы поясняет Бакро. — У меня не хватит нервов постоянно быть начеку, не позволять себе ни на секунду расслабиться. Нет, я этого не выдержу. В городе всегда кто-то не спит. Всегда кто-то за тобой наблюдает.
— Но малявки все-таки живут здесь.
Он кивает.
— И всегда жили. Но мы отличаемся: есть городские малявки, а есть деревенские. И, кстати… — Он колеблется, потом добавляет: — Мы особо не общаемся друг с другом.
— Так как насчет идеи о том, что малявки могут превращаться в птиц? — напоминаю я. — А вдруг она окажется правдой? Но ты об этом можешь никогда не узнать, потому что ты не общаешься с ними, а они, в свою очередь, с тобой.
— Если бы такое было возможно, — задумчиво произносит он, — тогда… да, они, скорее всего, не торопились бы поделиться этой новостью с нами.
Значит; если бы произошло такое грандиозное событие, городские и деревенские малявки не сообщили бы об этом друг другу?!
Я только качаю головой, но я и не думала разубеждать его. С какой стати? Наверное, у каждого есть что-то такое, в чем он по-глупому упорно уверяет себя. А с упрямцами очень трудно спорить и переубедить их невозможно.
Поэтому я просто благодарю его:
— Спасибо тебе. За все спасибо.
Он снова кивает мне в ответ.
— Желаю удачи, — говорит он напоследок.
После этого они с Рози трогаются в обратный путь, а я остаюсь одна возле туннеля, который ведет к дому Мины.
Все оказывается не так плохо, как я вообразила себе. Сделав несколько шагов по трубе, я осознаю, что здесь действительно сухо и даже уютно. Может быть, чересчур уютно, потому что очень скоро я понимаю, насколько тут душно. Луч света от фонарика Бакро выхватывает из темноты корни растений, проросшие через верх и стенки трубы, а в одном месте мне пришлось даже немного потрудиться, чтобы пробраться через них. Но довольно быстро я приближаюсь к концу трубы, где действительно нахожу деревянную дверь, о которой говорил Бакро. Рядом с ней висит веревка, о чем он тоже предупредил меня.
Я тяну за нее, и где-то вдали раздается звон колокольчика.
Потом я просто стою и жду (проявляя огромное терпение, что для меня совсем не характерно). И вот когда терпению приходит конец и я уже собираюсь потянуть за шнур во второй раз, с той стороны двери раздаются какие-то звуки. Я слышу, как отодвигается засов, после чего дверь распахивается, и поток света проникает в туннель.
— Добро пожаловать, — слышу я женский голос.
Вот так я познакомилась с Миной.
Это миниатюрная сухонькая женщина. Ее даже верзилой не назовешь, она раза в два меньше Ти- Джей. И все же Мина определенно не малявка. При ходьбе она пользуется палкой и сильно сутулится, но даже если бы она выпрямилась во весь рост, то была бы немногим выше метра. Глаза у нее большие и круглые — как у героев японских мультфильмов, да к тому же ярко-голубые, как мне показалось при первой нашей встрече. Лицо у нее избороздили морщины, просто не кожа, а схема неведомых маршрутных линий. Никогда еще не видела, чтобы на лице умещалось такое громадное количество морщинок. Но при всем этом она не выглядит старой. Ну, я надеюсь, вы меня поняли. Даже если внешне она и старая, но дух у нее очень даже молодой.
— Кто же рассказал тебе про меня? — спрашивает она чуть позже, уже после того, как мы с ней познакомились.
Мы находимся на кухне. Пожалуй, это самая большая комната в ее квартире. Она занимает почти всю заднюю часть дома. В середине стоит огромная железная печь, по стенам расположились деревянные буфеты, и повсюду развешаны сухие травы. Сама она сидит за столом, у которого наполовину отпилены ножки, чтобы ей было удобней. Но для меня, конечно, он все равно очень высокий. Поэтому я сижу на самом столе на удивительно удобном стульчике, который, по словам Мины, она смастерила сама.
Долгое время я колеблюсь, потом, наконец, набираюсь храбрости и выдаю:
— Один парень по имени Бакро.
Мина улыбается:
— Он такой забавный! Он прекрасно осведомлен о том, что я знаю о вашем существовании, но при этом считает, что пока мы с ним не встретились, это можно назвать неправдой.
Я киваю, чтобы показаться вежливой и воспитанной. Конечно, Бакро — весьма своеобразный тип, но он здорово помог мне. Поэтому я не собираюсь сидеть и перемывать ему косточки с верзилой. Конечно, Мина не совсем похожа на верзилу в прямом смысле этого слова. Но, так или иначе, она все равно остается ей.
— Наверное, у него есть на то веские причины, — осторожно предполагаю я.
Мина кивает:
— Вне всяких сомнений. Но, какими бы они ни были, он ими ни с кем не делится. Так что же тебе нужно от меня, Элизабет Вуд?
Я пересказываю ей все то, что уже поведала Бакро, только в более сжатой форме. Я не посвящаю ее в свои отношения с родителями, не упоминаю и о неудачных попытках уйти из дома и стать дика… простите, лесничей. Впрочем, какая разница, как вы их назовете, смысл остается прежним. Я до сих пор путаюсь в том, как кого называть.
— Да-а… — задумывается Мина, выслушав мой рассказ. — Интересно, а ты имеешь какое-нибудь отношение к Вудам из племени Кальдевен?
— Что-что?
— Это старинный род городских малявок. Существует поверье, что Дженки Вуд заключил сделку с верзилой и рассказал ему очень многое из жизни малявок, в том числе и про крылья и свободу. Я не очень поверила в это, восприняв все как сказку, которую можно рассказывать гостям за кухонным столом. Впрочем, я мало общаюсь с городскими малявками. Если не ошибаюсь, верзила из той легенды был писателем.
— Значит, вы все же не исключаете, что это правда?
