— Ваша воля для меня священна, отец мой… — промолвила Виола. — Я вам стольким обязана, вы так много для меня сделали! Как бы мне тяжело это ни было, но, клянусь вам, я исполню ваше желание.
— Благодарю тебя от всего сердца, дитя мое! — воскликнул регент. Он взял руку молодой женщины и поднес ее к губам. — Я заплачу тебе за это счастьем. До скорого свидания, Диана…
И он вышел из гостиной Виолы.
Как только дверь за регентом затворилась, Виола опустилась в кресло, ее лицо ясно выражало бурю, происходившую в душе гадалки.
«Ах! — думала она, ломая себе руки. — Я считала себя сильной, ловкой и любовалась своими гигантскими планами! Малейший толчок, и все рушится! Я думала, что все предусмотрено! Но я не рассчитывала на это! Я замужем! Голова моя горит, мысли мешаются! Напрасно я ищу выход! Я на краю пропасти… я падаю… я погибла…»
После нескольких минут молчания Виола приподняла голову, лицо ее было бледно. Что-то вроде улыбки искривило ее бледные губы.
— Погибла? — повторила она. — Но отчего? Борьба еще доступна, успех еще возможен! Я буду бороться до конца! Такова моя судьба: торжествовать или умереть! — Виола Рени приподняла пjртьеру и крикнула: — Жерар!… Жерар!…
Глава IV
ПРЕДЧУВСТВИЕ
— Регенту пришла в голову странная мысль! — сказала она Жерару. — Ты в жизни не угадаешь его решения…
— В чем дело? — заволновался Жерар.
— Он хочет выдать меня замуж.
— Тебя! — прошептал пораженный де Нойаль.
— Да, меня… За графа де Куртене, который будет сделан герцогом накануне свадьбы и пожалован принцем на следующий день… Что скажешь на это, Жерар?
— Скажу, что это наша погибель?
— Кто знает? Конечно, замужество даст де Салье новое оружие против меня, но зато оно упрочит за мною мое владычество и сделает непоколебимым мое положение! Принцессу уж никто не свергнет! Чтобы впоследствии ни открылось, а по неволе обязаны будут молчать.
— Де Салье не допустит этого брака или воспользуется им, чтобы погубить тебя.
— Маркиз не будет помехой, он и без того мог бы погубить меня! Салье знает, что я похитила имя Дианы де Сен-Жильды; он знает, что Диана дочь регента, письмо графини у него!
— Он все знает? И ты еще на что-то надеешься?
— Он сейчас угрожал мне, но я заставила его молчать. Его женитьба на Диане — наша защита. Его легко можно заставить молчать, стоит только пригрозить обвинением в двоеженстве. Быть может, он решит, что Филипп Орлеанский простит все тому лицу, которое возвратит его настоящую дочь. Меня бы тотчас приговорили к смерти, и тогда брак его с Дианой стал бы законным! Маркиз все это понимает, теперь он молчит. Но кто знает, будет ли он молчать завтра? А! Ты был прав, Жерар, говоря, что мы идем по скользкому пути!.
— А ты еще не хотела верить мне! — На каждом шагу встречаются новые неожиданные препятствия…
— Но мы вместе уничтожим эти препятствия! — добавила Виола Рени.
— Но как же?
— Завтра же нам нечего будет бояться де Салье… Завтра письмо графини будет в моих руках.
— Мне страшно за тебя.
— Разве ты не тот же, что был прежде? Я тебе говорила: «Приготовь яд!» И ты мне повиновался. Если ты уже не тот, Жерар, тогда оставь меня. Я сумею одна справиться: восторжествую или погибну.
— Ты хорошо знаешь, что я не оставлю тебя! Приказывай, я буду повиноваться.
— Сегодня вечером де Салье будет здесь: в десять часов он дежурит во дворце. К тому времени ему надо будет передать одну записку. Он узнает, что его жену похищают нынешней ночью из дома на острове.
— Хорошо, все это будет исполнено.
— Еще, достань мне мужской костюм.
— Через два часа ты его получишь.
— А теперь приведи ко мне Рыся и Купидона, я дам им поручение.
Возвратившись от Виолы в свои апартаменты, Филипп Орлеанский велел позвать к себе маркиза де Тианжа.
— Маркиз, — сказал он ему, — маркиз де Салье подаст вам просьбу о своей отставке.
— Прикажете принять ее, ваше величество?
— Нет, де Салье ведет себя недостойно в отношении меня а я этого не потерплю.
— Что же он сделал, ваше высочество?
— Каждый день он находит новый предлог, чтобы не привозить с собою маркизу в Пале-Рояль. Он увез ее из Парижа, чтобы спрятать от меня; если бы не Жак Обри, я до сих пор не знал бы места, куда он ее запрятал.
— Де Салье защищает свою собственность.
— От меня? — воскликнул Филипп. — Что же я, вор чести? Разве я насилую женщин? Недоверие маркиза несправедливо, оскорбительно!
— Ваше высочество, вы несколько раз удостаивали его чести и называли де Салье вашим другом. Он верный подданный и предан вам. На него можно положиться…
— Это было прежде, но его настоящее поведение заставляет меня изменить свое мнение…
— Он обожает свою жену, — возразил де Тианж, — должно быть, чувство ревности приказывает ему действовать так. Салье ревнует, ваше высочество, а против ревности устоять трудно. Я не умею льстить подобно другим и осмеливаюсь дать совет, рискуя сделать вам больно: регент Франции — первый дворянин во всем государстве! Забудьте эту женщину, ваше высочество! Забудьте ее!
— Забыть ее! — прошептал Филипп. — Возможно ли это? Я повелеваю целой Францией, но не могу повелевать своими чувствами! Разве возможно изгладить из своей души образ той женщины, который наполняет ее всецело? Любовь могущественнее воли! Сердцу приказать нельзя.
— Неужели вы, действительно, любите госпожу де Салье, ваше высочество?
— Да, я люблю ее!
— Серьезно ли говорите вы эти слова, ваше высочество? Вы повторяли их так часто…
— Да, но не сердцем! Подобную любовь испытываешь только раз в жизни! Мое сердце билось часто, но не таким образом. Я любил Герминию де Сен-Жильду. Я любил ее страстно, но не той любовью, которую я чувствую к маркизе де Салье! Я ее обожаю, но в то же время не желаю ее! Мне кажется, что если бы она сказала мне: «Я люблю тебя!» — и поцеловала бы меня, я бы перестал ее любить и не мог бы простить ей, что за час блаженства она лишила меня моих поэтических грез.
— Ваше высочество, вы не должны более видеть маркизу!
— Это невозможно! Меня ничто не в силах удержать. Я буду с ней.
— Эта любовь принесет вам несчастье, ваше высочество!
— А мне кажется наоборот! Я увижу маркизу, и увижу ее скоро! Я уже сказал тебе, что знаю, куда ее спрятал муж. Он дежурит сегодня в Пале-Рояле. Мы отправимся к ней нынешней же ночью.
— Хотя я не смею прекословить, но ваше высочество…
— Мы поедем вместе, верхом, без конвоя.
