Он раскрыл его настежь и взглядом измерил расстояние, отделявшее его от соседнего дома, затем, обернувшись, взглянул на дверь: она только что отворилась.
На пороге показался начальник сыскной полиции в сопровождении трех агентов и консьержа, несшего фонарь.
Обезумев от ужаса, Луиджи вскочил на подоконник и бросился в пространство, рассчитывая перепрыгнуть в противоположное окно и продавить его тяжестью собственного тела, но промахнулся и с ужасным криком тяжело упал на мостовую.
Войдя в комнату, где стояла кровать, начальник сыскной полиции увидел на полу кровь. Он подбежал к окну.
Противоположное окно было раскрыто, и из него, привлеченные шумом, свесились оба студента и Оскар Риго.
— Здесь только что совершено преступление!
— Преступление? — в ужасе повторил Оскар. — Сухаря убили!
Один из агентов подошел к постели.
— Человек убит, — сказал он, — а вот и нож, которым его зарезали.
Начальник в свою очередь подошел к постели и приложил руку к сердцу Сухаря.
— Этот человек не умер и даже не ранен. Он спит, пьяный. Удар ножа разбил бутылку, горлышко которой он и теперь еще не выпускает из рук. Острие кинжала попало в матрац. Пролитая кровь — кровь убийцы. Он порезался осколками. Останьтесь здесь, господа, и подождите меня, а я отправлюсь на улицу Невер.
Начальник полиции быстро сошел вниз.
Леон Леройе, Рене Дарвиль и Оскар опередили его: они стояли уже на улице. Рене держал фонарь.
Все они наклонились над разбитым, окровавленным телом.
Луиджи умер, но голова его не была разбита при падении.
Бывший носильщик вскрикнул от изумления.
— В чем дело? — спросил Леон. — Разве вы знаете этого человека?
— Я его знаю, хотя имя его мне неизвестно. Это тот самый негодяй, которого я видел у больницы, сообщник Донато, уже попадавшийся мне у Пастафроллы!…
В эту минуту, задыхаясь от быстрой ходьбы, подошел начальник сыскной полиции.
— Ну что?
— Он умер, — ответил Светляк.
— Неужели он убил Сухаря? — поспешил спросить Оскар.
— Хотел убить, но промахнулся.
— Вот и чудесно! И слава Богу!
— Каким образом вы и Сухарь оказались причастными ко всему случившемуся?
Оскар объяснил все в нескольких словах и закончил:
— Он меня хотел убить, злодей, от меня он хотел отделаться, зная, что мне удалось напасть на настоящий след.
— Это тот самый человек, которого вы встретили у продавца ножей в Марселе и который ранил вас в Жуанвиле?
— Нет, сударь, это только сообщник. Он вместе с покойным Донато обделал дельце с записной книжкой в лавке madame Бернье.
— Хорошо. Все это я приму к сведению. А теперь нам нужно отправить труп в морг.
— Я послал за носилками, — сказал Казнев, — да вот они уже здесь.
И действительно, на углу улицы Невер показались два агента с носилками на плечах.
— Смотрите за переноской, — приказал начальник Светляку, — а вы, господа, потрудитесь следовать за мной.
Через несколько минут они пришли в квартиру Оскара.
Первым делом Весельчак подбежал к кровати, на которой лежал Сухарь, по-прежнему неподвижный, но целый и невредимый.
— Ну, милый мой, можешь похвастаться, что счастливо отделался! — радостно воскликнул Оскар.
— Как вы объясняете себе состояние этого человека? — спросил начальник. — Его сон похож на летаргию.
— Он выпил залпом полбутылки наркотического питья!
— Откуда же оно взялось?
— Из Ла-Пи. Оно было приготовлено для того, чтобы усыпить дочь madame Анжель.
И Оскар снова пустился в подробности.
Проспав более десяти часов, Сухарь проснулся. Голова его была тяжела и страшно болела, грудь теснило, мысли путались, и он говорил сам с собой, вернее, бормотал какие-то бессвязные слова.
Оскар зажег свечу, вошел к нему и в коротких словах рассказал обо всем происшедшем.
Анджело Пароли провел без сна большую часть ночи. Он ожидал возвращения Луиджи с возраставшим нетерпением, которое перешло в настоящую муку.
Наконец в четыре часа утра, разбитый усталостью, он решил лечь в постель, но тревоги и опасения осаждали его, и он не мог уснуть.
Как только забрезжило утро — и одному Богу известно, как бесконечны показались итальянцу долгие часы ночи, — Пароли позвонил и велел камердинеру посмотреть, у себя ли господин Луиджи.
Лакей вернулся через несколько минут и почтительно доложил:
— Господин Луиджи не возвращался со вчерашнего вечера.
Анджело встал, медленно оделся и сошел вниз, в свой кабинет, ожидая обычного часа обхода.
Когда наступил час консультаций, он отправился в залу, где его ожидали ассистенты и ученики, и забыл, или же постарался забыть, удручавшую его заботу.
Анжель давно уже сидела у дочери. Обе с легко понятным волнением ждали момента операции.
Пароли, со своей стороны, ощущал лихорадочное нетерпение; ему хотелось как можно скорее увидеть Эмму-Розу и покончить с нею, или, лучше сказать, с опасностью, которую она представляла для него. Вот почему он значительно сократил на этот раз время обхода.
Наконец он вошел в комнату девушки.
Присутствие Анжель Бернье и ее относительно спокойное лицо несколько умерили его тревогу. Он заключил из этого, что еще ничего не известно и что Луиджи удалось избавиться от Оскара Риго.
— Решительный момент приближается, — с улыбкой обратился он к Эмме-Розе. — Я дам вам знать. Не бойтесь ничего. Все обойдется отлично.
Проговорив эти слова самым вкрадчивым тоном, Пароли вернулся в кабинет, чтобы встретить там друзей Эммы-Розы, желающих присутствовать при операции.
Он находился в нервном, смутно-тревожном состоянии.
Скоро явился лакей и доложил о приезде барона де Родиля, господина де Жеврэ, Леона Леройе, Рене Дарвиля и Софи Риго.
Об Оскаре даже не упоминалось.
Итак, значит, бывший носильщик навеки перестал быть опасным, а так как Софи Риго в числе приехавших, надо думать, что события прошлой ночи еще не получили огласки.
Пароли приказал провести посетителей в операционную.
Ассистент Пароли, Аннибал Жервазони, уже был на месте, окруженный своими учениками и помощниками.
Через несколько минут к ним присоединился и Анджело Пароли. Все были поражены его необыкновенной бледностью.
— Что, уже предупредили madame Бернье? — обратился он к Аннибалу.
