ибо это мой долг; тогда он пошел к вам, а вы оказались слабее, чем я…
— Ну да, да, это правда, — сказала Жанна, оправившись от замешательства, — бедняга плакал, говоря о больной жене; просил, умолял… И я уступила…
— Тем не менее вы прекрасно знаете, что виноваты; а известно ли вам, во что обойдется ему ваша слабость?…
— Нет, господин Жак…
— Тогда я сейчас объясню! С этой минуты он уже не работает на заводе, так что запрещаю вам открывать ему, когда он вернется.
— Подобная жестокость… — начала было Жанна.
— Необходима! — перебил ее Жак. — Винсент бросил работу, которую нужно срочно закончить. Отвечаю за это я. Я должен докладывать хозяину о том, что происходит в цехах. И я ему все расскажу.
— Но, — в ужасе воскликнула женщина, — тогда все обрушится на меня!…
— Говорить правду — мой долг.
— Нет, господин Жак, не можете вы быть жестоки до такой степени по отношению к бедняге Винсенту. Я не себя сейчас защищаю, а его. Представляя себе, что жене стало хуже, что она может умереть, он совсем потерял голову; он вот-вот вернется, хозяина сейчас нет, и вы один знаете о том, что было допущено нарушение правил. Винсент — человек достойный. Потеряв работу, он окажется в нищете, ему не на что будет даже лечить жену! Прошу вас, господин Жак, не увольняйте его. Во всем виновата только я. Вы ведь не скажете господину Лабру, правда? Винсент сейчас вернется и сразу примется за работу, он мне обещал. Вы же добрый человек, вам должно быть жалко его…
Жанна говорила умоляющим тоном, прижимая руки к груди.
— Дружок, — сказал вдруг прицепившийся к материнской юбке маленький Жорж, — не огорчай маму…
В душе старшего мастера происходила отчаянная борьба. На лице обозначилось глубокое волнение.
— Я не хочу, чтобы вы упрекали меня потом, что я пренебрег вашей просьбой! — в конце концов воскликнул он. — Из любви к вам, Жанна, я прощу Винсента. Я не прав, уступая, но я уступаю, и хозяин не узнает ничего.
В этот момент в, привратницкой зазвонил колокольчик.
— Это, конечно же, он вернулся, — сказала женщина, — совсем недолго…
Она пошла к двери — Жак, чтобы взглянуть на пришедшего, последовал за ней — и отворила ее. Оба замерли в растерянности, а маленький Жорж побежал в другой конец привратницкой и спрятался. Пришедший оказался не Винсентом, а хозяином завода, господином Жюлем Лабру. Похоже, он пребывал в весьма скверном настроении. Закрыв дверь, он сразу направился к старшему мастеру.
— Жак, это вы отпустили Винсента?
Жанна вздрогнула; Жак в крайнем смущении молчал.
— Вы что, не слышите, о чем я говорю? — с растущим раздражением продолжал господин Лабру. — Это вы разрешили Винсенту уйти?
Не ответить на столь четко сформулированный и дважды заданный вопрос было невозможно.
— Нет, господин Лабру. Я слишком хорошо знаю, что мой долг — следить за строгим соблюдением правил…
— Значит, Винсент ушел с работы, вас не предупредив?
— Да, господин Лабру. Когда я заметил, что его нет на месте, то пошел спросить госпожу Фортье, видела ли она, как он ушел.
С вопросительным видом господин Лабру повернулся к Жанне.
— Я действительно видела, как он ушел… — прошептала женщина.
— Значит, вы открыли ему дверь?
Жанна кивнула.
— Но вы при этом знакомы с правилами, госпожа Фортье, и я вправе удивляться тому, что вы же первая их и нарушаете. Об этом я поговорю с вами чуть позже. Что же касается Винсента, то как он объяснил вам необходимость уйти?
На этот раз ответил Жак:
— Он вообразил, что его жене, а она больна, стало хуже, и захотел ее проведать…
— Его жена и в самом деле больна?
— О! Это точно, господин Лабру…
— Допустим… Тем не менее следовало дождаться моего возвращения, чтобы получить разрешение отлучиться, а я, несомненно, удовлетворил бы столь серьезно мотивированную просьбу; но я хочу, чтобы мои указания исполняли беспрекословно. Уход Винсента служит дурным примером тем, кто считает возможным подвергать сомнению права хозяина и пренебрегать ими!
Обращаясь к Жанне, господин Лабру добавил:
— Когда явится Винсент, не впускайте его; скажите, чтобы зашел завтра получить расчет. Мне жаль, что подобную меру приходится применять именно к нему, ибо он был хорошим рабочим, однако его нужно наказать в назидание другим. Идемте, Гаро…
Старший мастер последовал за господином Лабру, направившимся в свой кабинет.
Инженер Жюль Лабру был сорокалетним человеком с умным лицом и манерами отставного военного, хотя никогда не служил в армии. В глубине души он был очень добр, что, впрочем, не мешало ему строго относиться к соблюдению дисциплины. Выпускник Высшей Политехнической школы, он придавал большое значение жесткому порядку и заводом управлял на военный манер.
Обладая весьма посредственным состоянием, в тридцать два года он женился; жена оказалась достаточно богата для того, чтобы дать ему возможность осуществить проекты, с ранней юности зревшие у него в голове. Мозг его постоянно трудился — в нем вынашивались тысячи идей. Благодаря приданому жены, из области теории он перешел в сферу практики. Сначала его эксперименты обошлись ему довольно дорого, но, даже имея в перспективе полное разорение, он не отчаивался; удачные нововведения в области промышленной механики быстро поправили его положение. Короче говоря, он смог построить завод в Альфорвилле, стоивший по меньшей мере триста тысяч франков. Скопить денег он еще не успел, однако предприятие изо дня в день ширилось, и оборотный капитал в сто пятьдесят тысяч франков в самом ближайшем времени должен был вырасти вдвое, а то и вчетверо, ибо работал изобретатель без передышки.
Пять лет назад Жюль Лабру лишился молодой жены — она умерла, родив ему мальчика. Ее преждевременная кончина явилась для инженера большим ударом, и это сразу же сказалось на тех, с кем он работал. Он стал сварлив, резок, а подчас даже жесток. Что-то от былой мягкости характера проскальзывало у него лишь в общении с сынишкой, Люсьеном.
Воспитывала Люсьена сестра отца, которая, овдовев, удалилась в деревеньку в Блезуа, где жила в скромном достатке благодаря небольшому состоянию, оставленному мужем, — тот имел в свое время винную торговлю в Блуа. Ежемесячно Жюль Лабру на два дня уезжал с завода, чтобы повидаться с сыном, которого просто обожал. Он буквально жил ради Люсьена. И только ради него стремился сколотить солидное состояние.
…Они вошли во флигель, где находились контора и касса. Господин Лабру остановился возле окошка кассы, вытащил из кармана бумажник, достал оттуда какие-то документы, положил их на медную пластинку и сказал кассиру:
— Господин Рику, вот два переводных векселя предприятия Баумана, впишите их в счетные книги, внесите в ведомость и сразу же принесите мне, завтра ее нужно отправить в банк…
— Один момент, господин Лабру, и ведомость будет у вас…
Инженер открыл кабинет, вошел, жестом пригласив Жака, снял шляпу и сел за стол.
— Вы осмотрели вертикальный механизм, установленный нами две недели назад у господина Монтре? —
