Дебора наклонила голову в знак согласия, потом продолжала:
– Наряд его был прост и отличался, как мне показалось, большим вкусом… но я не могу описать его подробно…
– Как вы думаете, зачем он приходил к вашему отцу?
– Ах! Боже мой, вероятно, за тем же, за чем приходят к нему почти все молодые вельможи… занимать деньга.
– Стало быть, он богат?
– На чем вы основываете это предположение?
– Разве вы не знаете очень старой и мудрой пословицы?..
– Какой?
– «Дают взаймы только богатым». Притом я не думаю, чтобы ваш превосходный отец давал деньги без верного залога…
Дебора слегка пожала плечами, что означало: «Бог знает!», потом прибавила вслух:
– Еще неизвестно, дал ли батюшка взаймы этому молодому человеку. Из десяти человек, приходящих занимать деньги, он отказывает, по крайней мере, пятерым или шестерым…
– Спросите его, он вам скажет.
– О! Я совсем не хочу этого знать, и не знаю, почему целые пять минут мы с тобой занимаемся только этим незнакомцем…
– Правда, – отвечала Луцифер, улыбаясь, – какое нам дело до этого дворянина, которого я никогда не видала, а вы, может статься, и не увидите никогда? Вознаградим же себя за потерянное время и поговорим о другом.
Дебора опять протянула руку Луцифер, говоря:
– Вы сейчас рассматривали линии моей руки, чтобы составить мой гороскоп.
– Хотите, чтобы я продолжала?
– Пожалуйста.
– Ну! Хорошо…
Луцифер взяла изящную ручку, поданную ей Деборой, и начала рассматривать со вниманием, почти торжественным, неприметные линии, перекрещивавшиеся на гладкой и перламутровой ладони.
II. Предсказание Луцифер
Почти полминуты Луцифер, казалось, была погружена в глубокое созерцание. Какое-то недоверие виднелось на ее белом и гладком лбу. По временам мрачное и озабоченное выражение сжимало ее тонкие брови, проведенные дугой; потом вдруг губы ее улыбались, будто чувства, противоречащие одно другому, волновали ее. Все это, повторяем, продолжалось полминуты; но Дебора, вероятно, нашла молчание своей подруги слишком продолжительным, потому что сказала:
– Ну! Моя милая, говорите же, я жду…
Луцифер подняла свои прекрасные глаза на жидовку и отвечала серьезным голосом:
– Лучше я не буду говорить…
– Почему?
– Потому что я читаю на вашей руке странные, непонятные вещи, которые меня удивляют и в которых я не могу дать ответа самой себе…
– Все равно! Все-таки скажите…
– Пожалуйста, не настаивайте!..
– Разве вы не угадываете, душа моя, что ваш отказ подстрекает мое любопытство?
– Уступаю, но с условием…
– С каким?
– Вы не будете верить ни одному слову из всех глупостей, которые я вам скажу…
– Глупостей? – повторила жидовка с изумлением. – Разве вы не верите науке вашей матери?..
– Нет, – отвечала Луцифер, – нет, я вполне верю тому, что вы называете наукой моей матери…
– Ну?
– Я сомневаюсь не в науке…
– В чем же?
– В себе самой.
– В каком отношении?
– А в том, что я несведуща и неопытна, первоначальная ученица, складывающая с великим трудом слоги той таинственной азбуки, в которой моя мать читает так же бегло, как в открытой книге, наконец, я боюсь ошибиться и невольно обмануть вас…
– Это все?
