Услыша это, Жанна не могла произнести ни слова; она была так счастлива, что, казалось, это счастье некоторым образом парализовало ее. Она взяла пузырек из рук матери и хотела выйти из комнаты, чтобы скрыть свое волнение. Мадлена удержала ее.
– Еще одно слово, дитя мое.
– Что прикажете, матушка?
– Слуга кавалера де ла Транблэ не увез ли в Париж золота, о котором ты мне говорила?
– Нет, матушка, – отвечала Жанна, – но к чему этот вопрос?
– Просто из любопытства… какое нам дело, есть ли деньги у этого дворянина или нет?.. Ведь мы, конечно, не потребуем от него платы за то, что можем сделать для него…
– Конечно, нет! – вскричала Жанна, не замечая, с каким странным выражением говорила ее мать.
– Теперь, – продолжала больная, – ступай, дитя мое, ступай, ты мне более не нужна.
Жанна вышла.
Оставшись одна, Мадлена вскричала с энергией, к которой нельзя было считать ее способной, глядя на ее исхудалое тело и поблекшее лицо:
– Довольно нищеты! Довольно страданий… Раз и навсегда я хочу положить этому конец, и если случай бросил богатство к моим ногам, оно от меня не ускользнет, хоть бы мне пришлось поднимать его из крови!..
X. Видение
Рауль провел день то в тяжелой дремоте, то в лихорадочном волнении. С утра одна постоянная идея примешивалась к его бреду. Образ царицы Савской поглощал все его мысли. Взор его не оставлял ее ни на минуту. Сердце его призывало ее, а губы безмолвно говорили с ней. Несколько раз, так же, как и утром, грациозное видение подходило к нему: эта мечта тотчас возобновлялась, когда Жанна входила в комнату.
Между тем приближался вечер. Молодая девушка приготовила успокоительное лекарство, прописанное доктором, и к этому лекарству примешала третью часть темной жидкости из пузырька. Она осторожно отворила дверь и подошла к кровати потихоньку, чтобы не разбудить кавалера. У Рауля в самом деле были закрыты глаза. Жанна поставила на столик фарфоровую чашку, в которую был налит чудесный напиток, и так как сумерки распространились уже по комнате и не позволяли хорошо различать предметы, наклонилась так близко к спящему Раулю, что ее лицо почти касалось лица молодого человека.
«Как он бледен», – подумала она.
В эту минуту кавалер раскрыл глаза и вскрикнул от радости. На этот раз он не ошибался: его милое видение было так близко от него, что ему стоило только протянуть руку, чтобы прижать его к груди и удостовериться, что он не был игрой какого-нибудь обманчивого призрака. Рауль протянул руки и тотчас опустил их, ощупав пустоту, Жанна, угадав его движение, вдруг отступила со страхом и находилась уже в трех или четырех шагах от кровати.
– Ангел или фея, – прошептал Рауль, – зачем вы бежите от меня?
Жанна тотчас подошла и отвечала:
– Я не бегу от вас; напротив, я ухаживаю за вами…
– Ухаживаете за мною? – повторил Рауль с изумлением.
– Конечно…
– Стало быть, вы женщина?..
– Чем же я могу быть, позвольте спросить? – спросила молодая девушка с улыбкой.
– Феей, ангелом, добрым гением, как я сейчас вам говорил…
– Увы! Я не могу иметь притязаний ни на одно из этих сладостных названий… хотя и надеюсь сделаться для вас добрым ангелом, принеся вам выздоровление…
– Вы женщина! – повторил Рауль недоверчиво. – Нет, вы не женщина!..
– Вы думаете? – сказала Жанна с новой улыбкой.
– Я в этом уверен.
– Каким образом?
– Я видел.
– Что?
– Ваше преобразование… ваше превращение…
Жанна повторила оба эти слова, которые не имели для нее никакого смысла. Рауль продолжал:
– Я вас видел, как сначала из неодушевленной и безмолвной фигуры вы вдруг сделались передо мной таинственным и могущественным дыханием, одушевленным, живым существом…
Жанна все слушала и не понимала.
– Что вы хотите сказать?.. – прошептала она.
– Наконец, я видел, – продолжал кавалер, – я видел, как вы оставили таинственные обои, где вы находитесь в числе многих других фигур…
При странном и сумасбродном заблуждении молодого человека невозможно было оставаться серьезной. Жанна перебила Рауля громким смехом.
