И Натан назначил цену. Сумма, назначенная им, без всякого сомнения, превосходила настоящую цену картины, однако Рауль не нашел ее преувеличенной, до того был он прельщен великолепным зрелищем, которое находилось у него перед глазами. Торг был заключен почти без спора.
– Если вы любитель, я покажу вам кое-что другое… – прибавил Натан.
– Опять картины?
– Без сомнения…
– Которые вы желаете мне продать?
Натан улыбнулся.
– Нет, – сказал он, – я не желаю их продать, да вы и не могли бы их купить…
– Отчего?..
– Вашего состояния не хватило бы на это…
– Вы шутите? – вскричал Рауль.
– Право, нет!..
– Значит, по вашему мнению, эти картины стоят огромных денег?
– Я их не отдам и за миллион…
Рауль не мог удержаться от удивления. Жид продолжал:
– Притом, я не имею права их продать…
– Стало быть, они не ваши?
– Нет, не мои.
– Чьи же?
– Моей дочери.
Наступило молчание. Потом Натан продолжал:
– Но если я не могу их продать, ничто не мешает мне показать их вам, так я и сделаю…
– Где эти картины? – спросил Рауль.
– В нижней зале, где живет Дебора…
Сердце Рауля забилось. Самое сильное его желание исполнится! Он увидит наконец прелестную жидовку!..
– Пойдемте, – продолжал Натан.
Он первый вышел из комнаты, в которой происходил описанный нами разговор. Рауль последовал за ним.
– Подождите секунду, – сказал Натан, остановившись у дверей нижней залы, – дочь моя тут со своей приятельницей, и я попрошу ее уйти в спальную, чтобы мы могли на свободе остаться в зале.
Он вошел, оставив в коридоре Рауля, надежда которого еще раз была таким образом обманута. Через минуту Натан возвратился. Он ввел Рауля в восточную залу, описанную нами прежде, и показал ему четыре картины великих художников, те драгоценные бриллианты, о которых мы уже говорили.
– Вот мои сокровища!.. – сказал он. – Глядите… и судите сами, преувеличиваю ли я их ценность!..
Восторг Рауля вылился более в напыщенных, нежели в искренних выражениях, не потому, что молодой человек был нечувствителен к достоинству великолепных произведений, находившихся перед его глазами. Нет, не то. Рассеянность и озабоченность на время заглушили в нем артистическое чувство. Он был ослеплен азиатской роскошью, которой вовсе не ожидал. Притом ему казалось, что в этой комнате, где носилось какое-то благоухание, Дебора оставила нечто от себя, частички своей души и красоты. Ему казалось, что она находится возле него… что он чувствует ее нежное дыхание, слышит шелест ее платья. Глаза его не могли оторваться от портьеры, которая закрывала внутренний вход и за которой, может быть, скрывалась очаровательная жидовка. Иногда ему казалось, будто портьера шевелится, и тогда сердце его тоже начинало трепетать.
Натан был совершенно погружен в созерцание образцовых произведений и не примечал рассеянности своего гостя. Рауль сделал несколько шагов, чтобы приблизиться к жиду, стоявшему возле портьеры. Посреди залы стоял геридон драгоценной работы. На геридоне лежала большая раскрытая книга. Рауль, проходя мимо, взглянул на эту книгу, и у него вырвалось движение изумления. Он сделал шаг назад, остановился и посмотрел пристальнее.
– Ах!.. – прошептал он довольно громко, так что Натан услыхал. – Как это странно!
– Что такое? – спросил жид, отвлеченный от своего созерцания.
– Не можете ли вы объяснить мне, – сказал Рауль, – каким образом эта книга оказалась открытой именно на этой странице?..
– Какая книга?
– Вот эта.
Натан подошел и взял книгу.
– Гербовник!.. – изумился он.
– Как видите.
– Эта книга не принадлежит мне, и я даже не знал, что она лежит здесь.
