отныне падет и унизится!.. Это ты, святотатственный священнослужитель и жестокосердный родственник, приходишь из жадности к золоту осквернять храм твоего Бога и пробуждать уснувший прах того, кто был Тюренном!.. Да, я оставил сокровище… сокровище, в тысячу раз драгоценнейшее, чем все богатства земли!.. Я оставил мою незапятнанную честь!.. Я оставил мою безукоризненную славу!.. Лишаю тебя этого сокровища и хочу, чтобы мой род, обесславленный тобою, угас!..
Произнеся эти слова, призрак героя снова закрыл лицо складками савана и спустился в гроб… Свод закрылся, плиты сдвинулись – де Тюренн исчез!.. Раздался второй удар грома и потряс аббатство, потом воцарилось безмолвие и буря утихла словно по волшебству.
– Опасность прошла, – сказала Ла-Вуазен кардиналу. – Встаньте!
Но кардинал не вставал. Он был без чувств.
В нескольких шагах позади него лежало безжизненное тело. Это был капитан Шампанского полка. Храбрый как лев перед пулями неприятеля, бедный капитан пришел в ужас перед таинственным зрелищем, свидетелем которого был невольно. В страшном испуге он хотел бежать и, забыв о предостережении Ла- Вуазен, вышел из магического круга. Тут его ждала смерть…
Кардинал мало-помалу пришел в себя и воротился в Париж, где целый месяц пролежал больной в постели. Выздоровев, он заплатил Ла-Вуазен пятьдесят тысяч ливров и взял с нее клятву хранить тайну.
– Ваше королевское высочество можете видеть, – прибавил Рауль де ла Транблэ, обращаясь к регенту, – что данная клятва не была сохранена.
– И я вижу также, кавалер, – отвечал Филипп, – что вы были правы, утверждая, что иногда опасно вызывать мертвых. Но я думаю, что довольно говорить об этом предмете…
– Позвольте спросить, почему?
– Взгляните на этих дам.
Рауль быстро окинул глазами вокруг стола.
– Как вы их находите? – продолжал герцог Орлеанский.
– Очаровательными, как всегда, и скорее похожими на богинь, чем на простых смертных.
– Я это знаю так же хорошо, как и вы… Но посмотрите, эти богини помертвели от ужаса, как будто каждая из них ожидает появления какого-нибудь страшного призрака, который вдруг раздвинет пол и ковры этой залы и сядет возле них!..
XI. Три комнаты в замке Ла Транблэ
Крики ужаса отвечали на слова, произнесенные Филиппом Орлеанским.
– Видите ли, до какой степени я был прав, – сказал герцог. – Итак, окончим этот разговор! В другой раз – когда мы, мужчины, будем одни… скоро… может быть, даже завтра – мы опять поговорим о любопытной статье вызываний… Сегодня же потолкуем о чем-нибудь другом, более веселом…
– Я готов к услугам вашего королевского высочества и теперь и всегда, – отвечал Рауль, кланяясь.
– Нет, нет! – вскричала в эту минуту мадам де Парабер, обменявшись несколькими словами с другими гостьями регента, – мы находим, что кавалер де ла Транблэ рассказывает бесподобно!.. Мы не прочь дрожать и умирать от страха… Словом, если только угодно вашему высочеству, мы просим с громкими криками новой страшной истории…
– Слышите, кавалер? – сказал герцог, улыбаясь.
– Слышу, ваше высочество.
– Здесь приказывают эти дамы, а не я… Готовы вы им повиноваться?
– Как вам самим, ваше высочество.
– Надеюсь, что вы угостите их достаточно страшной историей?
– По крайней мере, я буду иметь честь рассказать одно из самых странных и невероятных приключений…
– В этом приключении речь идет о происшествиях современных?
– Речь пойдет, ваше высочество, о происшествиях, случившихся в моем детстве и в моей первой молодости…
– А! Стало быть, мы увидим на сцене вас самих, кавалер?
– Так точно, ваше высочество.
– Поэтому интерес к вашему рассказу удвоится, равно как и наше внимание… Не правда ли, милостивые государыни?
– Да! Да! Да! – отвечали все дамы в один голос.
Рауль отвечал поклоном и признательной улыбкой хорошеньким гостьям, которые ободряли его так единодушно, и начал свой рассказ.
Но так как каждый из наших читателей, помнящий браконьера Риго, происхождение Рауля и его первое вступление в замок Ла Транблэ, с первых слов этого рассказа сможет уличить нашего героя в явной лжи, то мы находим нужным дать краткое объяснение. Дело вот в чем.
Рассказывая Филиппу Орлеанскому историю вызывания де Тюренна в склепе Сен-Дени, Рауль имел цель. Для этой самой цели, которую мы скоро узнаем, Рауль рассказал и вторую историю, заставив себя играть в ней весьма важную роль. Впрочем, Рауль не мог присвоить себе всю заслугу изобретения этого странного рассказа, потому что он только переделал по-своему анекдот, довольно известный в Нормандии, которым добрая Сюзанна Риго, его мать, убаюкивала его в детстве. Теперь, когда мы объяснили то, что, в сущности, может быть, и не стоило объяснения, передадим кавалеру де ла Транблэ слово, которое мы на время отняли у него.
