– Здесь! – отвечал отставной сержант с военным поклоном,
– Из чего сделаны ножны шпаг ваших солдат?
– Из кожи, и кожи отличной, смею заверить честным словом Ла-Роза; они гибки и крепки, мягки и прочны.
– Прекрасно. Пусть четверо ваших солдат снимут шпаги и возьмут их в руки.
– Исполнено.
– Пусть четверо слуг возьмут эти ножны…
Четверо лакеев, надеясь спасти свою жизнь быстрым к слепым повиновением, тотчас подошли. Ла-Роз еще не понимал мысли своего начальника; но он недолго оставался в неизвестности. Рауль указал на виконта и барона, все еще стоявших на коленях, и сказал:
– Схватите этих двух мерзавцев, снимите с них платье, жилеты, все, да проворнее!.. – продолжал Рауль.
Одной секунды было достаточно, чтобы раздеть виконта и барона, которые от испуга не могли уже ни кричать, ни просить.
– А теперь? – спросил Ла-Роз.
– Теперь пусть четверо солдат поставят их на колени и держат в этом положении, а четверо лакеев бьют их ножнами до тех пор, пока я не велю перестать.
– Прекрасно!.. прекрасно! – весело закричал отставной сержант, который наконец понял, в чем дело. – Честное слово, даже я, Ла-Роз, не придумал бы лучше! Клянусь моей гитарой и моей шпагой! Мысль поистине замысловатая и поэтическая…
– Я буду считать до трех, – продолжал Рауль, – когда я произнесу слово три, лакеи должны ударить разом и продолжать бить в такт… в противном случае я буду принужден дать им урок на их собственных плечах.
Кроме двух наследников, трех стряпчих и четырех лакеев, все захохотали.
– Раз! – сказал Рауль.
И лакеи тверже ухватились за кожаные ножны.
– Два! – произнес молодой человек.
Лакеи подняли руки.
– Три!..
Четверо ножен вдруг опустились на виконта и барона. Оба страшно вскрикнули, употребляя сверхъестественные усилия, чтобы встать на ноги. Но железные руки пригвоздили их к полу, и второй удар был нанесен с изумительной правильностью.
Мы не будем распространяться о подробностях этой отвратительной казни, которая называется бичеванием. Скажем только, что при шестом ударе брызнула кровь, а при двенадцатом стоны и крики прекратились, по той простой причине, что жертвы были уже без чувств.
– Довольно! – скомандовал Рауль.
Отставной сержант, которого это зрелище очень забавляло, нашел, что приказ кончить экзекуцию был дан слишком скоро.
– Клянусь моей гитарой и моей шпагой! – отважился он сказать. – Мне кажется, недурно было бы поколотить также и приказных.
– Не к чему, – возразил Рауль, между тем как несчастные громко кричали, – для них я придумал другое наказание…
И обратившись к лакеям, он приказал принести три фляжки водки. Это было сделано в одну секунду, потому что в шкафах столовой находился огромный запас напитков.
– Теперь дайте мне три самых больших стакана, какие только есть в замке… – продолжал Рауль.
Лакей повиновался, Рауль велел наполнить водкой эти гигантские стаканы, в каждый из которых входила целая бутылка. Потом он сказал стряпчим:
– Любезные друзья, выпейте в честь правосудия.
– От всего нашего сердца, – пролепетали стряпчие.
– Только, мои добрые друзья, – продолжал Рауль, – заметьте себе вот что: надо опорожнить разом весь стакан… Если вы приметесь пить во второй раз или оставите хоть каплю на дне, я тотчас же прикажу прострелить вам голову…
Стряпчие побледнели.
– Ну, – продолжал Рауль, – время не терпит, поторопитесь…
Пять или шесть пистолетов были направлены в головы приказных. Они решились, схватили гомерические кубки и, не останавливаясь, не переводя дух, осушили их до последней капли, прокричав по приказанию Рауля:
– В честь правосудия!..
Последствия этого тоста были страшны и внезапны. Бледные лица стряпчих побагровели. Стаканы выпали из их ослабевших рук, и они все трое, задушенные алкоголем, покатились на пол… Если они еще не совсем умерли, то жизнь их уже не стоила и одного су…
– Когда приказные пьют в честь правосудия, – сказал Рауль в виде философического размышления, – всегда бы должны выходить подобные последствия…
