— Я прошу вас, герцог, положите это на видное место, на стол, где я вижу перо и чернила. Для нас очень важно, чтобы не было сомнения в самоубийстве.
— Я это сделаю.
— Хорошо, я иду. Если мне не удастся прийти к вам до дела, то вы найдете меня на заборе, через который я помог вам перелезть. А главное, не шумите и не зажигайте огня.
— Будьте спокойны.
Тефер погасил потайной фонарь, вышел из комнаты, запер дверь, легко перескочил через забор и очутился на пустыре. Затем он добежал до станции фиакров, нанял экипаж и велел кучеру ехать на бульвар Рошшуар. Через двадцать минут Тефер был на месте и дал кучеру десять франков, говоря:
— Ждите меня у заставы!
Сам же вошел в «Черную бомбу».
В ресторане царило сильное оживление. Залы и отдельные кабинеты, ярко освещенные, были полны посетителями.
Жан Жеди и его гости занимали одну из зал второго этажа. В другой, очень большой зале играла музыка, и пол трещал под ногами усердных танцоров. Трудно представить себе более шумное и веселое общество. Молодые артисты, рабочие, приказчики составляли мужскую публику, тогда как женскую представляли натурщицы, швеи и барышни без определенных занятий.
Вся эта толпа смеялась, кричала и танцевала с легкостью, которой позавидовали бы клоуны цирка.
Тефер поднялся на второй этаж и прошел в танцевальную залу, но Жана Жеди и его гостей там не было, тогда он вышел в коридор, проходящий мимо других зал и отдельных кабинетов.
Громкие взрывы смеха и крики привлекли его внимание, а дверь, открытая на минуту лакеем, вносившим бутылки, позволила ему увидеть того, кого он искал.
«Он тут, — подумал Тефер, — но обед еще не закончен, надо подождать».
Он сел в танцевальной зале, около двери в коридор, и приказал подать стакан пунша.
Еще не было полуночи, а танцы обычно продолжались до часа; толпа танцующих все увеличивалась, а в зале Жана Жеди обед подходил к концу. Десерт уже прикончили, и гости начинали выливать на стол содержимое своих бутылок, воображая, что наливают в стаканы. Жан Жеди был почти пьян и продолжал пить.
В комнате было удушливо жарко. Все лица покрывал пот.
— Где стеснение, там нет удовольствия, — сказал Жан Жеди, — поэтому не будем стесняться.
Он снял сюртук и повесил его на стену.
Миньоле, который пил очень мало и нисколько не был пьян, а только разыгрывал пьяного, вздрогнул от радости, следя глазами за сюртуком, в кармане которого лежал знаменитый бумажник, предмет его мечтаний.
В эту минуту в уме старого вора мелькнула идея, которую он сейчас же выразил.
— Я предлагаю пойти немного повеселиться с прекрасным полом, — пробормотал он.
Это предложение встретило всеобщее одобрение.
— Отличная идея! — закричали гости.
— В зале надо выглядеть прилично, — сказал один из гостей, также снявший свое верхнее платье. — Наденем наши тряпки.
— К чему? — возразил Жан Жеди. — Мы здесь у себя, нам жарко, и мы сняли сюртуки.
— Совершенно верно! — подтвердил Миньоле. — К черту сюртуки, идем танцевать!
Обедающие взялись под руки и, шатаясь и раскачиваясь, ворвались в танцевальную залу, толкая всех и крича:
— Место для кадрили! Эй, товарищи, приглашайте дам! Музыка, играй!
Неожиданное появление пьяной толпы поразило всех; оркестр умолк, танцоры хотели броситься к Жану Жеди, но в эту самую минуту к нему подошли два переодетых полицейских.
— В рубашках нельзя танцевать, уходите или оденьтесь прилично.
— К черту приличие! — крикнул Жан Жеди. — Я достаточно заплатил и буду танцевать, как хочу!
— Вы не будете танцевать! — закричали обычные посетители бала.
— Нет, будем!
— Мы вас выгоним!
— Попробуйте, мы посмотрим!
Дело готово было дойти до драки, когда в залу вбежал хозяин, предупрежденный о произошедшем.
— Прошу вас, господа, — сказал он, обращаясь к полицейским, — это мои клиенты, они сняли сюртуки, потому что хорошо пообедали и здесь очень жарко, но они не устроят скандал.
— Однако на этот счет есть правила, — возразил полицейский, — и эти правила все общество уважает.
Начался спор. Тефер все видел, слышал и с досадой кусал ногти.
«Его арестуют, — с беспокойством думал он, видя, что Жан Жеди спорит с полицейским. — Его станут допрашивать, он пьян, одно его слово может все погубить, и он скажет это слово, если я не вмешаюсь».
Тефер встал и, пробравшись через толпу, взял за руку одного из полицейских, показал ему свою карточку полицейского и прошептал:
— Не устраивайте скандала, я слежу за этой шайкой. Оставьте их и не трогайте никого — приказ префектуры.
Агенту оставалось только повиноваться. Он сделал знак, который был понят, и другой полицейский закончил спор, сказав отеческим тоном:
— Если вы здешние обычные посетители, то танцуйте, как хотите, только будьте благоразумны.
— Эй, музыка! — крикнул Жан Жеди.
Оркестр снова заиграл, и прерванная кадриль продолжалась
Убедившись в успехе своего вмешательства, Тефер оставил танцевальную залу и вышел из ресторана.
У подъезда, на тротуаре, стояли три или четыре уличных мальчишки. Полицейский ударил по плечу одного из них, который показался ему умнее.
— Что прикажете, буржуа? — спросил мальчишка.
— Хочешь заработать сто су?
— Не шутите?
— Нет.
— Конечно! Что же для этого надо сделать?
Тефер вынул из бумажника записку и подал ее мальчишке.
— Отнеси вот это в «Черную бомбу». Ты знаешь хозяина?
— Конечно, знаю.
— Ты передашь эту записку и попросишь сейчас же отдать ее господину, который сегодня дает обед своим друзьям. Его имя написано на конверте.
— Хорошо. Дальше!
— Хозяин, может быть, спросит, кто дал тебе письмо.
— Что же ответить?
— Что оно прислано с Королевской площади от Рене Мулена.
— Королевская площадь, Рене Мулен, не забуду. Это все?
— Все.
— Давайте деньги, я иду.
Полицейский дал мальчишке пять франков, тот подпрыгнул от радости, сунул монету в карман и в одно мгновение исчез за дверью «Черной бомбы».
Тефер перешел через дорогу и ждал на другой стороне бульвара, не спуская глаз с дверей.
Мальчишка добросовестно исполнил поручение.
В это время кадриль закончилась, и Жан Жеди вернулся со своими гостями в свою залу, чтобы пить
