— Я буду вам более благодарен, что положение особы, о которой я говорю, сильно изменилось.
— Ухудшилось?
— Напротив. Благодаря таланту одного моего собрата, доктора в Шарантоне, Эстер Дерие вылечилась или, по крайней мере, на пути к выздоровлению. Если она заключена только как сумасшедшая, то совершенно излишне держать ее там.
— Вы совершенно правы. Великодушная особа, которая в течение двадцати лет заботилась о больной, будет извещена и, без сомнения, возьмет ее. Эта дама живет на Королевской площади, я пошлю к ней. Но если она откажется взять ее, что тогда делать? У Эстер Дерие нет средств.
— Тогда мы подумаем, — сказал инспектор, считая бесполезным сообщать начальнику полиции о предложении Этьена Лорио.
— Когда вы можете дать мне ответ? — прибавил он.
— Через два часа.
— Хорошо, я вернусь через два часа.
Начальник полиции сейчас же отправился к комиссару, размышляя по дороге об этом деле, и невольная ошибка, как он думал сначала, начинала казаться ему менее вероятной. Инстинкт полицейского подсказывал ему, что тут кроется какая-то тайна.
— Вы помните, — спросил он комиссара, — Эстер Дерие, сумасшедшую, жившую на Королевской площади и заключенную в Шарантон по просьбе ее покровительницы, старой дамы с довольно странными манерами?
— Отлично помню!
— Инспектор сумасшедших домов Сенского департамента сейчас сообщил мне, что Эстер Дерие выздоровела и ей необходима свобода.
— Надо узнать, хочет ли эта старая дама взять ее.
— Пошлите, прошу вас, на Королевскую площадь.
— Я отправлюсь туда сам.
— Это еще лучше. Представьте себе, Эстер Дерие была помещена в секретную по приказу, написанному на нашем бланке.
— Это ошибка.
— Конечно, ошибка, но вы сделали эту ошибку.
— Я? — воскликнул комиссар. — Каким образом?
— Так как дело было спешное, то вы сами написали приказ о заключении, который затем отнесли в префектуру.
— Я помню также и то, что не писал ни одного слова в графе особых замечаний.
— Но если не вы, то кто же?
— Не знаю!
— Кто из наших агентов занимался этим делом и принес просьбу госпожи Амадис?
— Тефер.
— А кто отвозил сумасшедшую в Шарантон?
— Опять-таки Тефер.
Начальник полиции нахмурился.
— Что он делает теперь?
— Он занимается осмотром меблированных комнат, но, как кажется, не находит это занятие интересным и недолго останется в префектуре.
— Он думает подать в отставку?
— Некоторые его слова заставляют меня предполагать это.
— У него есть средства?
— Еще недавно говорили, что он не имеет ни гроша.
— Может быть, получил наследство?
— Нет, это было бы известно.
— Странно! Будьте так добры, съездите завтра в Шарантон и привезите приказ о заключении Эстер Дерие.
— Хорошо. А теперь я отправляюсь на Королевскую площадь.
Мадам Бижю, привратница мадам Амадис, отвечала комиссару, что ее лучшая жилица, скучая в Париже, неожиданно уехала путешествовать неизвестно куда и неизвестно, когда вернется. Уехала же она почти сейчас после заключения Эстер Дерие.
— Все это очень странно! — вскричал начальник полиции, выслушав донесение комиссара. — Отчасти похоже на бегство, что же касается слова, вписанного в приказ, мне кажется, здесь пахнет преступлением. Но кто преступник?
— Конечно, Тефер.
— Вы обвиняете его в измене?
— Еще не обвиняю, но подозреваю.
— Вы очень доверяли ему…
— Даже слишком, и, по всей вероятности, он воспользовался этим.
Инспектор сумасшедших домов не был, по-видимому, ни удивлен, ни недоволен, когда узнал, что госпожи Амадис нет в Париже.
На другой день, в условленный час, Этьен застал его в префектуре, и вместе они отправились к префекту полиции.
Приемная префекта была набита народом, но инспектор передал свою карточку и через несколько минут они были приняты. Префект был человеком очень любезным, вежливо раскланявшись с Этьеном, он крепко пожал руку инспектору.
— Господин префект, — сказал последний, — я имею честь представить вам доктора Лорио.
— Я уже знаю его имя, потому что недавно подписывал его назначение в Шарантон. Господин Лорио был мне рекомендован вдвойне: во-первых, своим талантом, а во-вторых, его другом, маркизом де Латур- Водье.
Этьен поклонился, до сих пор он не знал, что приемный сын сенатора хлопотал о его назначении.
— Не родственник ли вы, доктор, одного очень почтенного человека по имени Пьер Лорио, который недавно подал жалобу по поводу денег, украденных в его экипаже?
— Пьер Лорио — мой дядя.
— Глубокая тайна окружает приключения с фиакром, и мы имеем повод думать, что за ним скрывается целый ряд преступлений.
— Виновников которых вы скоро узнаете, — сказал Этьен.
Префект поглядел на молодого человека.
— Вы можете что-нибудь объяснить нам?
— Надеюсь, что скоро буду в состоянии это сделать, но не могу ничего утверждать, пока мои предположения не обратятся в уверенность.
— Дорогой директор, — сказал префект, — сообщите причину вашего посещения.
— Одна сумасшедшая, которую лечил доктор Этьен Лорио, пришла в себя после двадцатидвухлетнего безумия, но окончательное выздоровление возможно только при некоторых условиях, не совместимых с правилами госпиталя; поэтому доктор просит позволения взять эту женщину из госпиталя, и я присоединяюсь к его просьбе.
— У больной есть семья?
— Нет.
— Есть состояние?
— Тоже нет.
— И доктор Лорио соглашается содержать ее за свой счет?
— Да, — ответил молодой человек.
— Причина этого поступка есть только интерес науки?
— Не совсем.
— Вы знали ее раньше?
