в которой кухня
Комнату заливало утреннее солнце. Горящая люстра на потолке выглядела одиозно. Я чувствовала себя совершенно разбитой и беспомощной. Все-таки, наверное, не надо было, забившись под одеяло, ждать рассвета, а еще ночью поднимать на ноги весь дом и ставить на место этих шутников! Трусиха! – ругала себя я, но дверь в коридор приоткрыла с осторожностью.
Никакого гроба.
Я бросилась ванную, однако крыса по-прежнему добросовестно отдыхала под полотенцем. Я еще раз прокрутила ночные события в голове. Меня разбудила буря. Потом начались эти звуки, шепоты, голос, скрипы, незапертая дверь в торце коридора, захлопнувшаяся перед моим носом, сон с ромашками и, наконец, гроб… Ну уж гроб-то мне точно приснился, одеваясь и приводя себя в порядок, убеждала я себя.
Я выглянула в коридор. Никого. Приветливые светлые стены, хорошенькие яркие светильники, мохнатый светло-бежевый ковер. Я присела на корточки и принялась водить пальцами по длинному ворсу. И вдруг – ого, щепка! Щепка, покрытая черным лаком с одной стороны! Я подняла ее и собралась вернуться к себе, как мой взгляд случайно упал на дверь в торце коридора. «Афродита», – извещала табличка на той самой двери. Гостей же нет – все апартаменты, кроме моих, пустые! Тем не менее я подошла и попробовала повернуть ручку. Дверь не поддавалась. Я вздохнула и решила для начала отыскать Жан-Пьера. Земляк наверняка в курсе насчет «духов».
Там, где ступени последнего пролета лестницы заканчивались, прямой путь вел в холл, а сбоку – вглубь уходил просторный коридорчик, застекленный по правой стороне, щедро открывая вид на голые деревья парка, и со сплошной стеной слева. Примерно посередине этой стены была дверь – я видела распахнутые створки, – и оттуда доносились специфические кухонные звуки, аппетитные запахи, невнятные голоса и томно тренькающая восточная музыка. Я пошла вперед; голоса делались все отчетливее.
– Еще котлету положи, Пьеро! – Бас конюха.
– Ты уж три сожрал! – Баритон повара. – Морда треснет!
Я невольно замерла на месте.
– Не жмотничай, Пьеро! – Мурлыканье управляющего. – Положи ему! А мне еще подкинь баночку пива!
– Это я-то жмот? Сантимная твоя, дерьмовая душонка! На лишнюю пачку соли от тебя не допросишься!
– А ты поменьше со счетами мухлюй!
– Это я мухлюю?
– Ну не я же. Или забыл, как этим летом…
– Хватит! – Голос «призрака»; от его звука я даже вздрогнула. – Достали! Хуже баб с вашими жлобством! Лучше скажите: страна в Африке из пяти букв.
Тут в дополнение к восточной музыке послышался звук открывающейся двери, и неожиданно залаяла собака.
– Ну куда ты на кухню с кобелем прешь?! – возмутился повар. – Сдурел совсем?!
– Да ладно тебе! Гостей же нет! – ответил незнакомый мне голос. – Дай нам с Гавром чего в живот кинуть по-быстрому.
Я решила, что для моего появления настал вполне подходящий момент.
– Доброе утро, господа!
Собственно, в первый миг онемели все, и я тоже: среди этих мужчин я не увидела «призрака»! Но я же точно слышала его неповторимый голос…
Первым пришел в себя Жан-Пьер:
– Держи Гавра, Шарло! Как бы не кинулся! – крикнул он и заметался явно в поисках телевизионного пульта.
Но ладный светловолосый парень студенческого возраста, вздрогнув от окрика, наоборот, растерянно выпустил пса из своих объятий. Впрочем, тот кидаться вовсе был не намерен, а вполне деликатно потрусил ко мне, обнюхал ноги. Я протянула ему открытую ладонь; он ткнулся в нее влажным носом. А кинулся – не на меня, к телевизору – и выключил его высокий сухопарый очень коротко стриженный мужчина.
– Значит, собак вы не боитесь совсем? – с одобрением спросил он, и я беспомощно задохнулась от его взгляда и голоса – это же «призрак», как я могла не узнать его фигуру и нос…
– Большие собаки – очень умные, – справившись с дыханием, сказала я. – Главное при неожиданной встрече не смотреть им в глаза, и они поймут, что ты не враг, а просто прохожий. С кошками все наоборот. – И, выдерживая потоки пламени его взгляда, добавила: – Кстати, куда делась ваша роскошная шевелюра, мсье?
– О чем вы? – Он изумился так, что даже это демоническое пламя потухло, и провел ладонью по короткому ежику на голове. – Я спортсмен! Какая еще шевелюра? Вы меня с кем-то спутали!
– Добрый день, миледи, – не давая мне возразить, медово замурчал управляющий, щуря зеленые глаза и проворно сменяя у моей руки огромного пса, тем временем потерявшего ко мне какой-либо интерес и вернувшегося к блондину. – Прекрасно выглядите! Свежи, как роза! Позвольте представить вам нашего тренера по гольфу мсье Сферато!
– Да… но…
– Рад наконец-то с вами познакомиться, хозяйка, – без внимания к моей реакции произнес спортсмен и, не сходя со своего места, галантно склонил стриженую голову. – Если пожелаете изучать гольф, всегда к вашим услугам.
– Мадам метресс! Чай, кофе, теплое молоко? – лучезарно поинтересовался Жан-Пьер. – А я сберег для вас кусочек торта!
– Вечно, Фернан, ты лезешь со своим гольфом, – одновременно с поваром забасил конюх. – Хозяйка, вам же наверняка будет интереснее научиться ездить на лошади? Вы ведь, как я понял, любите животных? Вы их так понимаете!
– А кого вы предпочитаете, миледи? – К их хору уже присоединилось мурчание управляющего. – Собак или кошек?
Пес оживился и весело залаял.
– Слонов. Но очень не люблю дохлых крыс в своей ванне.
– Бог мой, миледи! – Управляющий всплеснул руками. – Этого не может быть! Вы шутите?
– В ванне? Здесь? – очень озабоченно переспросил меня Жан-Пьер. Я кивнула. – А что ж вы, мадам метресс, сразу-то нам не сказали? Мы б ее заодно с петухом…
– Я нашла ее уже после вашего ухода. Прикрыла полотенцем. Не хотелось никого беспокоить.
– Вот и напрасно, мадам метресс! Шарло, сынок, сбегай в «Викторию». Выкинь эту тварь и ванну помой.
Блондин откровенно возмутился:
– А почему это я? Я – механик! С какой стати я должен мыть ванные? Пусть Глиссе для нее горничную наймет.
– Полегче, Шарло, при хозяйке, – крякнув, сказал конюх. – Не «она», а «миледи», понял? Вы уж, извините его, миледи. Шарло еще молодой, горячий. Я сам наведу порядок в вашей ванной. – И шагнул по направлению к двери.
Глиссе сердито зыркнул на механика и конюха.
– Я все сделаю сам. Не утруждайся, Андре! Сочту за честь, миледи, – он галантно поклонился мне на старинный манер, – послужить вашей горничной! – Молодцевато развернулся на каблуках своих высоких, расшитых узорами гаучо и легко зашагал по коридору, со звоном подкидывая на ладони связку неизвестно откуда взявшихся ключей.
Как все-таки мужчинам с хорошей фигурой идут узкие джинсы, заправленные в сапоги, подумала я, глядя вслед управляющему. И что этаким голливудским ковбоем в клетчатой рубахе – видимо, от очень дорогого производителя – с изумрудным шелковым шейным платком он смотрится гораздо моложе и сексуальнее, чем вчера во фраке.
– Так что же, мадам метресс? Кофе, чай, молоко, сок? – вернул меня на кухню голос Жан-Пьера; повар уже успел расстелить на столе салфетку и ставил для меня приборы.
