когда одна сережка потеряна, глупое завещание теряло смысл. Может, и к лучшему? Я не в том возрасте, чтобы верить в рыцарские романы и пускаться на поиски мифических сокровищ. Но отражение в зеркале нахально утверждало обратное. И, к собственному удивлению, я купила сатиновое открытое платье в мелкий цветочек, к тому же с оборками! Даже в юности я не носила ничего подобного, считая стиль кантри признаком дурного вкуса и ограниченности.
— Мадам собирается на романтическое свидание? — с плохо скрытой иронией предположила продавщица. — Рекомендую подходящее к случаю белье и “девичьи” туфли.
Мадам, то есть я, купила и то, и другое, чувствуя себя полной идиоткой, и вопреки намерениям вернуться в Париж поинтересовалась, где здесь гостиница и где приобрести очки.
В новеньких очках-“хамелеонах” я вышла из аптеки и несказанно обрадовалась полноценной картине окружающего меня мира. Вчерашнего дождя словно не бывало никогда, солнце весело сияло с чистейшего голубого неба, и провинциальный городок выглядел таким же родным, как и мой Монмартр. Через пару домов я обнаружила симпатичную чистенькую гостиницу, сняла номер и уселась на террасе ресторана, заказав себе завтрак. Я все еще пребывала в прострации, однако тоска, недовольство жизнью и раздражение из-за дурацкого наследства чудесным образом сменились радостью бытия и благодарностью судьбе за чудо минувшей ночи. Я безмятежно оглядывала террасу, маленькие столики, публику, официантов, туристический автобус, подъехавшую машину…
И вдруг из нее вышел мсье Зигрено собственной персоной. Я совершенно забыла не только о его предложении, но даже о существовании этого служителя нотариальной музы. От неожиданности я помахала ему рукой. Он радостно разулыбался, я даже не предполагала, что он это умеет, и уверенно направился к моему столику.
— Доброе утро, мадемуазель Бриссон!
— Доброе, мсье Зигрено! Как вы здесь оказались?
Глава 11, в которой не скрыться от любящего сердца
— От любящего сердца не скроешься, — он подхватил мое настроение, — я не дозвонился вам вчера вечером, но методом, можно сказать, дедукции, если она позволительна влюбленному, вычислил, что вы отправились к берегам Шера.
— Вы знакомы с моим завещанием? — насторожилась я.
— К сожалению и к счастью, — да. К сожалению, потому что вы — богатая наследница, а к счастью, потому что не будь этого тестамента, я никогда не встретил бы женщину своей мечты. Узнав вас, я больше не в состоянии обходиться без вашего общества. — Он галантно поцеловал мне руку и выглядел удивительно искренним. — Что изволите на завтрак?
Но официант уже принес мой заказ. Мсье Зигрено попросил то же самое и графин самого лучшего местного, именно местного, подчеркнул он, красного вина.
— А не рано? Всего одиннадцатый час? — Я улыбнулась.
— Настоящий француз пробуждается и засыпает с вином! За успех ваших поисков! Ведь нам предстоит целое путешествие по вашим замкам, дорогая мадемуазель Бриссон!
Честное слово, я не предполагала, что он настолько симпатичен и любезен. Попробовав вино, я сразу же узнала вкус — такое же вино поднес мне мой спаситель — и даже чуть-чуть захмелела, снова вспомнив ночь в замке. Наверное, это плохо, что я провела ее с красавцем портным, а сейчас выпиваю с нотариальным поверенным? Что-то ты пошла в разнос, старушка Катрин!
— Вам необыкновенно идет это платье! Вы в нем такая хорошенькая, юная пейзаночка! — заливался соловьем мой пылкий поклонник. — Я и не предполагал, что вы можете быть еще лучше, чем в нашу первую встречу! Выпьем за нее!
— Ваше здоровье, мсье Зигрено!
— Просто Гийом!
— Ваше здоровье, Гийом! — Я безрассудно пьянела с каждым глотком. — Называйте меня Катрин!
— За вас, моя прекрасная Катрин!
Ну зачем он так сказал, ведь мои мысли опять оказались там, в замке, среди тканей и костюмов с моим — моим ли? — прекрасным портным. Зачем я позволила Гийому Зигрено назвать меня так, как может только он, он, он! Господи, как же его зовут? Мои мысли прервал Зигрено, предложивший сразу после завтрака отправиться в “мой” замок.
— Зачем? — На самом деле я боялась встречи с красавцем портным, я ведь и сбежала от него в страхе, что дневное солнце развеет сказочный сон и все окажется пошлым и банальным.
— Как? Разве вы, моя прекрасная Катрин, не хотите отыскать своего вассала, чтобы получить наследство?
Вот, опять вассал… Ночью у меня был самый лучший в мире вассал, ну зачем он меня мучит?
— Катрин, что с вами? Дымчатые стекла скрывают ваши милые глаза, отчего вы вдруг замкнулись, я что-то не то сказал?
— Нет, Гийом, все в порядке, просто… Неужели вы действительно верите в это наследство?
Он признался, что рассматривает сей бесспорный факт как чудный предлог для романтического путешествия по замкам Луары с очаровательной и горячо любимой им с первого взгляда спутницей. Я облегченно вздохнула, и мы пешком отправились в замок, купив по дороге богато иллюстрированный путеводитель.
Жаворонок звенел в небе, на мне было легкомысленное платье, и я чувствовала себя двадцатилетней девчонкой. Конечно, такая прогулка получилась бы еще более приятной в обществе красавца портного, но я оценила такт и деликатность Зигрено, который держался с рыцарской галантностью. Иногда я сжимала в кармане оставшуюся сережку, отчетливо понимая, что с утратой ее напарницы у меня теперь еще меньше шансов на вступление в наследство, в реальности которого я продолжала сомневаться.
Что ж, пусть предлог для романтического путешествия с Гийомом Зигрено самый что ни на есть реальный, а мое романтическое приключение уже произошло, правда, ценой утраты одного “вассала”, ну и ладно, за все надо платить. Но ведь оно было, было! А какая-то там сережка — пустяковая плата за самое настоящее чудо!
Мы вошли в поместье по живой виноградной галерее и оказались среди парка-ковра. Он был еще лучше, чем расписывал путеводитель, — такие светлые, промытые благоухающие цветы. Они сразу напомнили мой сон, да и все остальное. Впрочем, честнее было бы сказать, что я все еще находилась в объятиях красавца портного, а с Зигрено гуляла лишь моя материальная субстанция.
Наконец мы подошли к башне Маркеса — самой старой в замке. По утверждению моего спутника, “вассалы” могут ждать меня только в постройках не моложе десятого столетия, иначе теряют смысл строки про Тишайшего дю Белле, жившего именно тогда.
Девушка-гид только что перестала сыпать памятными датами и именами и предложила задавать вопросы. Туристы облегченно вздохнули, защелкали фотоаппаратами, а мой спутник вежливо поинтересовался, как попасть внутрь башни.
— Там совсем неинтересно, — ответила гид, — лестница, голые стены, изображение всадника, и больше ничего…
Мы и глазом не моргнули, услышав слово “всадник”, а Зигрено двусмысленно заметил, что нас интересует вовсе не интерьер.
— А, — догадалась гид, — так и сказали бы, что вам нужен Леон. Идите к нему в мастерскую, но она не в башне, а в самом замке, там пока идет реконструкция, и у Леона временная мастерская, где он шьет. Не стесняйтесь, он мужик простой!
Значит, его зовут Леон, и я сейчас увижу его снова…
