последней капли высосали все, что еще оставалось в чреслах наших рыцарей, и все это время нам облизывали клитор и задний проход. Изнемогая от усталости, Олимпия предложила подкрепить силы, и мы перешли в ярко освещенную, роскошно убранную столовую, где нас ожидала легкая, но превосходная закуска, уложенная вперемежку с цветами в огромную корзину, висевшую на ветке апельсинового дерева, усыпанного спелыми плодами; потянувшись за апельсином, я обнаружила, что это – мороженое. Таких приятных сюрпризов было немало, и в каждом чувствовался утонченный вкус и безупречное воспитание хозяйки. На стол подавали те же служанки, а юноши, скрытые за ширмой, услаждали нам слух мелодичной, навевавшей истому музыкой.
После столь богатого праздника похоти мы с Олимпией выпили изрядное количество вин и ликеров. Головы наши затуманились, и тут я спросила подругу:
– Что ты скажешь насчет того, чтобы совершить что-нибудь мерзкое?
– Предлагай все, что хочешь.
– Давай замучим до смерти одну из этих девиц.
– Вон ту, – не задумываясь, сказала Олимпия, схватив за руку самую очаровательную из пятерых.
– Так ты согласна?
– Почему бы и нет. Что может мне помешать? Ты думала, меня ужаснет мысль об убийстве? Сейчас ты увидишь, что я – способная ученица.
Подхватив жертву под руки, мы возвратились в круглую комнату, где происходила оргия, отпустили остальных служанок, заперли на засов все двери и остались втроем.
– Как будем истязать эту тварь? – поинтересовалась я, оглядывая комнату. – Что-то я не вижу здесь никаких подходящих инструментов.
Но тут же мой взгляд остановился на горевших свечах, я с облегчением вздохнула, взяла две свечи и начала подносить их то к ягодицам, то к бедрам несчастной, то к ее груди. Олимпия тоже взяла подсвечник, и мы развлекались таким образом в течение часа. Хорошенько обжарив девичье тело, мы принялись щипать и царапать ногтями опаленную кожу.
К тому времени мы совсем охмелели и, уже не соображая что делаем, в беспамятстве подвергали жертву мучительным и мерзким истязаниям; бедняжка выла нудно и надсадно, но ни одна живая душа не услышала ни ее криков, ни нашего дикого смеха, так как мы заранее приняли все меры предосторожности. В конце концов я предложила подвесить потерявшую сознание девушку за груди и шпильками для волос заколоть ее до смерти. Олимпия, прямо на глазах делавшая поразительные успехи, с радостью согласилась.
Агония несчастной продолжалась еще добрые два часа, и за это время мы еще раз впали в тупое оцепенение, напившись вином вперемежку с ее слезами; наконец, валясь с ног от усталости, упали на подушки и проспали пять часов, а над нашими головами висело мертвое тело. Когда мы проснулись, солнце стояло уже высоко; я помогла Олимпии закопать труп под кактусами, и прощаясь, мы дали друг другу слово продолжать совместные развлечения, которые начались столь удачно и плодотворно.
Я забыла предупредить Сбригани, что заночую в деревне, и он вместе с моими девушками провел бессонную ночь, беспокоясь о моем отсутствии. Увидев их облегченно-радостные лица, я успокоила их и тут же отправилась в постель досыпать. На следующий день Сбригани, который не мог думать ни о чем ином, кроме денег, поинтересовался, какую же выгоду принесло мне ночное приключение.
– Я получила массу удовольствий, – с блаженным вздохом отвечала л,
– За такие труды можно было бы получить и больше, – проворчал мой серьезный кавалер. – Я навел справки и узнал, что эта Воргезе близко знакома с Папой. Если она представит нас его святейшеству, мы получим доступ к сокровищам церкви и увезем из Рима еще миллионов семь или восемь. Знаешь, Жюльетта, я все думаю, не зря ли мы напускаем на себя весь этот аристократический вид, и боюсь, как бы он не разрушил наши планы.
– Ты не прав, – запротестовала я, – Возвышенные речи, пышные одеяния и титулы – все это для того, чтобы привлечь дурачков и пробудить в них вожделение, ведь людям обычно льстит иметь дело со знатной дамой, таким образом я могу потребовать с клиентов в три раза больше.
– Здесь речь идет не о нескольких сотнях тысяч франков, – хмуро заметил Сбригани, – для нас это слишком несерьезная ставка. Я смотрю гораздо дальше: папа Пий VI обладает сказочными богатствами, и нам надо немного облегчить его бремя.
– Для этого мы должны быть вхожи в его апартаменты, а это невозможно, если только я не возьму на себя роль блудницы.
– Разумеется, дорогая, я вместо того, чтобы ждать у моря погоды, мы должны взять инициативу в свои руки и как можно скорее самим подстроить удобный случай, иначе нам не проникнуть в Ватикан и не потрясти этого собирателя милостыни.
После разговора появился паж из окружения кардинала де Верниса и вручил мне письмо от своего господина. Я приглашалась отужинать на вилле Альбани в нескольких часах езды от Рима, где, вместе с Бернисом, меня ожидал сам хозяин виллы.
– Жюльетта, – обрадовался Сбригани, – приложи все свои усилия и помни, что воровство, жульничество и мошенничество – вот наша единственная цель и обязанность, и если мы упустим эту возможность, прощения нам не будет. Все прочие удовольствия должны быть на втором месте, а то я вижу, они отвлекают тебя от главного. Единственный наш путь – тот, что ведет к богатству.
Хотя я была не менее тщеславна, чем Сбригани, и питала такую же слабость к золоту, как и он, наши взгляды на мотивы наших действии не совсем совпадали. Для меня главным и первичным была склонность к преступлению, и если я воровала, то больше ради собственного удовольствия, которое доставляет мне сам поступок, нежели для того, чтобы завладеть деньгами.
На свидание я приехала, вооруженная всем, что может добавить искусство к природным чарам, и смею уверить вас, что появление мое произвело настоящий фурор.
Я бы не хотела прерывать свой рассказ, поэтому воздержусь от описания этой великолепной виллы, которая привлекает посетителей со всей Европы. Об этом античном сооружении, возможно, самом ценном из древностей, сохранившихся со времен классического Рима, об этих сказочных, расположенных террасами садах, наиболее ухоженных в Италии, я расскажу, хотя бы мимоходом, дальше, пока же перейду прямо к событиям, надеясь, что даже без украшений мой рассказ придется вам по вкусу.
