— О, вы всем будете довольны, Жюстина, это я вам обещаю, — заметила Дельмонс. — Только у меня есть свои привычки, и я прошу вас не заставлять меня отказываться от них… Ах, я забыла показать вам вашу комнату; она соседствует с теми двумя кабинетами, но совершенно отгорожена от них; она похожа на крепость… впрочем, довольно симпатичную: хорошая постель, звонок, которым я могу вас вызвать в случае необходимости. Итак, я оставляю вас, голубка моя, с чувством удовлетворения, что хоть чем-то угодила вам.
Едва оставшись одна в своей новой комнате, Жюстина снова разразилась слезами. Что же получается, спрашивала она себя, думая о своей участи, которая стала, пожалуй, еще хуже, эта женщина привела меня сюда, в свой дом, по ее словам, из уважения к моим добродетелям, и в то же время ей нравится унижать меня до такой степени, что она предлагает мне самую низкую и грязную работу! Почему же, если все люди похожи друг на друга, так необходимо, чтобы некоторые оказывали другим столь унизительные услуги? О сладкое равенство природы! Неужели никогда ему не воцариться среди людей?
Тем временем Жюстину позвали к обеду; она познакомилась с тремя новыми подругами, и все трое были красивы как ангелы. Вечером она приступила к своим обязанностям: вначале гардеробная, затем биде. Жюстина послушно водила губкой, промокала, подмывала, вытирала тело хозяйки, и все это происходило в молчании, которое показалось ей очень странным. Казалось, достоинство графини Дельмонс не позволяет ей разговаривать со служанкой, или, может быть — и мы склоняемся к этому предположению, — может быть, мадам Дельмонс молчала, чтобы ненароком не проговориться и не выдать своих тайных намерений, касавшихся ее жалкой рабыни.
Однако наблюдательная и сообразительная сирота скоро заметила, что примеры добродетельности, которые она должна была подавать, не способствуют превращению ее высокородной госпожи в святую. Пользуясь отсутствием мужа, плутовка предавалась распутству без зазрения совести; и оргии, происходившие в дышавшем сладострастием будуаре, расположенном по соседству с двумя комнатками, которые были вверены заботам Жюстины, убедили ее в том, что в этой женщине очень мало искренности. Один раз двое или трое молодых людей вошли в эти кабинеты и грубо оскорбили Жюстину, которая занималась там своими делами. Она пожаловалась, но ее едва выслушали, тогда добронравная девушка, укрепившись в намерении в скором времени покинуть этот дом, тем не менее решила из осторожности потерпеть еще немного. Как-то раз ей показалось, что она услышала голос Дюбура, она прижалась ухом к двери, но слышно было плохо. Это был, конечно, Дюбур, однако были приняты все меры предосторожности, чтобы козни против нее оставались под покровом самой строгой тайны.
Такая жизнь в сущности спокойная и однообразная, продолжалась около двух месяцев, когда мадам Дельмонс, не в силах более сдерживать свои преступные страсти, появилась однажды вечером в туалетной комнате, подогретая вином и похотью.
— Жюстина, — начала она несколько грубым тоном, — скоро освободится место моей третьей горничной: Сюзанна, которая его занимает, влюбилась в моего старшего лакея, и я решила их поженить. Однако, дитя мое, чтобы заслужить подобное назначение, я потребую от тебя услуг, отличающихся от тех, что составляли до сих пор твои обязанности.
— О чем идет речь, мадам?
— Мы будем спать вместе, Жюстина, и ты будешь ласкать меня.
— О мадам, выходит в этом заключается добродетель?
— Как! Ты еще не выбросила из головы свои химеры?
— Химеры, мадам?.. Добродетель вы называете химерой?
— Естественно, мой ангел, и нет на свете более отвратительной. Добродетели, религий — все это элементарные цепи, над которыми смеются философы и сокрушить которые им ничего не стоит. Единственные законы природы — наши страсти, и как только они сталкиваются с добродетелью, она теряет всякую реальность. Какое-то время я думала, что смогу одолеть сильную любовь, которую ты мне внушаешь, я постоянно видела тебя рядом и полагала, что твое присутствие облегчит боль, которую вызвали в моей душе твои глаза, и если я подвергла тебя столь суровым испытаниям, так для того лишь, что мне доставляло удовольствие показываться перед тобой без одежды. Но твое безразличие в конце концов возмутило меня, и теперь я уже не в состоянии заставить замолчать свои страсти, поэтому ты непременно должна утолить их. Следуй же за мной, небесная дева.
И Дельмонс, несмотря на сопротивление Жюстины, увела ее в свою спальню. Там великая соблазнительница употребила все мыслимые способы, чтобы окончательно развратить добродетельность юной девушки: уговоры, обещания, льстивые речи — все было пущено в ход и все оказалось напрасно; стойкость Жюстины убедила мадам Дельмонс в том, что предрассудки добродетели в юных душах могут быть достаточно сильны, чтобы противостоять всем ухищрениям порока. С этого момента мегера перестала владеть собой: сладострастие легко переходит в ярость в душах, созданных таким образом.[13]
— Коварное создание, — заявила она вне себя от гнева, — я вырву из тебя покорность моим страстям, если ты не хочешь согласиться по доброй воле.
Она дернула сонетку. В комнате тотчас появились две предупрежденные заранее служанки. Безропотные исполнительницы прихотей госпожи, они давно привыкли возбуждать и удовлетворять их. Почти обнаженные, как и сама хозяйка, с растрепанными волосами, похожие на вакханок, они схватили Жюстину и раздели ее, затем, пока они держали ее, подставляя тело девочки грязным ласкам своей развратной госпожи, та, опустившись на колени перед алтарем наслаждений, принялась тиранить целомудрие, изгонять из него добродетельность, чтобы вдохнуть в это юное тело развращенность и самую изысканную похотливость… Вы не поверите, но бесстыдница начала содомировать девочку, засунув ей в заднее отверстие палец. Одной из женщин было поручено щекотать детский клитор, а другой — ласкать две маленькие, очаровательные, не успевшие распуститься груди. Однако природа еще ничего не нашептала наивному сердечку нашей прелестной сироты: холодная, бесчувственная ко всем ухищрениям, она отвечала лишь тяжкими вздохами и горючими слезами на безостановочные усилия троих лесбиянок. Они сменили позы: развратная Дельмонс уселась верхом на грудь прелестного ребенка и прижалась влагалищем к ее губам, одна из служанок массировала ее одновременно спереди и сзади, вторая продолжала возбуждать Жюстину, чье прелестное личико вскоре два раза подряд забрызгала обильная струя мерзкого семени Дельмонс, которая извергалась мощно, как мужчина. От этого Жюстина пришла в ужас, и вместо возбуждения ее охватило чувство омерзения. Дельмонс же, взбешенная такой строптивостью, дала волю своему неописуемому гневу: она схватила, бедную девочку за волосы, утащила ее в темную комнатку, заперла там и несколько дней держала на хлебе и воде.
Однако мадам Дельмонс не переставала думать о том, как бы удовлетворить свою страсть; она почти забыла о своем уговоре с Дюбуром, который, со своей стороны, предавался другим удовольствиям и, казалось, не думал больше о Жюстине. Наконец жажда мести заставила Дельмонс вспомнить о своем обещании, в голову ей пришла удачная мысль навлечь еще одну беду на голову несчастной девочки, и то, что произошло дальше, покажет, какие коварные способы использовали эти злодеи.
На восьмой день мадам Дельмонс вернула Жюстине свободу.
— Продолжайте заниматься своей работой, — строго сказала она, — и если будете хорошо себя вести, я возможно забуду о вашем непослушании.
— Мадам, — отвечала Жюстина, — я бы очень хотела, чтобы вы взяли кого-нибудь другого на мое место. Я чувствую, что вы не найдете во мне то, что вам нравится, и меня устроила бы работа менее прибыльная, но такая, которая не будет мне столь неприятна.
— Для этого мне потребуется две недели, — сурово сказала мадам Дельмонс. — А пока занимайтесь прежним делом, и если к тому времени не передумаете, я найду вам замену. Жюстина согласилась, и все как будто успокоилось. Примерно за пять дней до истечения этого срока мадам Дельмонс, перед тем, как Жюстина легла спать, приказала ей следовать в свои апартаменты.
— Не пугайтесь, мадемуазель, — сказала она, заметив ее волнение, — я не собираюсь второй раз подвергать вас унижениям и настроена более благодушно. Вы обслужите меня и сразу вернетесь к себе.
Жюстина вошла, но каково же было ее изумление, когда она увидела Дюбура; он, почти голый, сидел между двух служанок Дельмонс, которые усердно возбуждали грязную похоть этого развратника. Еще больше она перепугалась, когда услышала, как за ее спиной захлопнулись двери, и увидела на лице хозяйки
