бурлескная трагедия Виктора Бенуа. Ее герои — Тити, сын подметальщика, и Лоскутик, дочка тряпичника Рванье, — желают пожениться. Но Рванье не дает согласия на их союз, считая ремесло жениха и его происхождение недопустимо низкими. Другой автор, Феликс Пиа, будущий руководитель Парижской коммуны, поставил в 1846 году свою «народную трагедию» под названием «Парижский тряпичник», на долю которой выпал немалый успех. В ней «клюкари» названы «Рыцарями крюка и заплечной корзины». Один из ее главных персонажей, своего рода парижский Диоген, проливает своим фонарем свет на глупости и смехотворные претензии буржуазии, свидетельства чего он каждую ночь выуживает своим крюком из ее мусорных корзин, меж тем как сам он представлен образцом якобы присущих всем труженикам честности и мужественной бедности.
«Клюкарь» осуждал общество за несправедливость к его сословию. И действительно, делая все, чтобы снизить цену новых продуктов и изделий, он ничего не требует взамен. Он только не желает позволить невесть кому совать нос в его дела и хочет сам платить по своим счетам, а не впутывать в это дело полицию и юстицию. Взаимопомощь собратьев по ремеслу он предпочитает социальному вспомоществованию, и быть внесенным в списки социальной помощи для него — знак бесчестья. Его друзья, потерявшие возможность работать, не идут в больницы и богадельни, а сироты усыновляются семьями внутри корпорации.
ПУБЕЛЬ И РАЗВИТИЕ ПРОМЫШЛЕННОСТИ РАЗОРЯЮТ ТРЯПИЧНИКОВ
Необходимость складывать отбросы в короба после появления указа 1883 года, подписанного Эженом Пубелем, вызвала резкое сопротивление корпорации тряпичников и большой всплеск симпатий в их адрес. Католические рабочие кружки и революционные группы устраивали собрания, на которых ораторы метали громы и молнии. Протестующие гордо объявляли себя «париями цивилизации» и обращались за помощью к народным избранникам. Поддерживаемые прессой и населением, в этом им симпатизировавшим, они добились дебатирования вопроса в Национальном собрании. Жалоба рабочего Франсуа, прозванного «Цацка», произвела сенсацию. Он показал, что доходы тряпичников со дня введения в силу указа сократились вдвое: «Я составил список из взятых наудачу трех сотен семейств […]; до указа означенные в этом списке зарабатывали каждый день в среднем по два франка с четвертью на человека, теперь же у них выходит только 1,05 франка».
Герцог де Ларошфуко-Бизачча, окрещенный «Тряпичным герцогом», бурно защищал права «клюкарей». В конце концов тряпичники добились своего в двух пунктах: с одной стороны, временной промежуток между выставлением баков на улицу и их сбором удлинился с четверти часа до целого часа; с другой — они получили разрешение продолжать свою деятельность при условии, что мусор будет вываливаться из бака на холстину и возвращаться в бак после сортировки. Эта терпимость к парижскому тряпичничеству будет регулярно подвергаться нападкам, прежде всего со стороны муниципальных советников, требующих отказаться от нее ради торжества гигиены. «Содержание коробов, вываленное на землю, никогда полностью не отправляется назад в короба; так что остатки, растасканные бродячими псами, усеивают землю вокруг», — возмущался один из них.
Указ префекта Пубеля внес радикальные изменения в условия работы тряпичников. Их ночная деятельность была прекращена. «Клюкарь» приходил на место, где ему предстояло работать, в три-четыре часа утра. Ходок осматривал за несколько минут запряженные лошадьми тележки, которые двигались со скоростью 15–20 километров в час, и выбирал до тридцати килограммов товара. «Клюкарь» освободился от своей заплечной ивовой корзины, поскольку у него уже не было времени ее опорожнять и возвращаться за новой порцией, тем более что место его проживания сильно отдалилось от зоны сбора, и взял на вооружение тележку, возимую им самим или лошадью; в нее он отправлял все найденное, довольствуясь одним путешествием за день. Затем ходоки исчезли вовсе. Их функции взяли на себя тряпични-ки- разместители, получившие позже имя «островитян», забиравшие основной навар от отбросов нескольких десятков квартир. Этому преимущественно способствовало то, что консьержи, желавшие освободиться от повинности вытаскивать мусорные корзины на улицу, всецело передоверяли эту функцию известным им тряпичникам, которые таким образом получали в монопольное распоряжение мусор из нескольких домов разом.
Вскоре появился на свет еще один тип «клюкаря»: «тряпичник при повозке», используемый концессионерами в помощь уборщикам грязи и мусора. Стоя на телеге, он утрамбовывал бытовые отходы, уминая их собственным весом и помогая при погрузке и выгрузке. В виде компенсации он был волен брать из мусора все, что пожелает. Такой договор позволял службам очистки экономить на плате персоналу. Несколькими годами позже эти работы сами по себе стали платными: в 1913 году примерно пять сотен тряпичников получали от города по 1,35 франка в день. «Тряпичник при повозке» исчез только накануне Второй мировой войны, когда появились автомобили со специальными устройствами, прессующими мусор. Иногда «тряпичники-грязеубор-щики» разыскивали свой товар в местах складирования мусора или на помостах, где он грузился для отправки в другие места. В то же самое время в Нью-Йорке тряпичники еще занимались своим ремеслом прямо на улицах, в хранилищах или на баржах до отправления отбросов к месту их затопления вдали от берегов.
После долгого периода процветания уличное тряпичничество пошло на убыль и в большинстве городов было запрещено. Под давлением гигиенических требований и в силу развития промышленности предприятия по утилизации отходов не мытьем, так катаньем упразднялись. Благодаря развитию транспортных сетей индустрия получала в свое распоряжение гораздо больше природного сырья и веществ, извлеченных из толщи земли, что позволило ей понемногу освободиться от ресурсов, предоставляемых городскими отходами. Получив доступ к тому, что могло их заменить, промышленность стала более требовательной к качеству материалов и веществ, поступавших от тряпичников.
С 1865 года начали развиваться технологии получения бумаги из дерева, соломы или, скажем, алжирского ковыля. В связи с этим производство бумаги во Франции стало очень интенсивно разрастаться, особенно после выхода в свет закона от 29 июля 1881 года, провозгласившего свободу прессы и умножившего число газет. Мытая и отбеленная старая ветошь помаленьку сдавала позиции; после 1900 года ее использовали только для получения бумаги высшего сорта, и содержание ее в бумажной массе не превышало теперь десятой части. Соответственно стоимость тряпья и старой бумаги резко упала.
Для прочих компонентов сбора конкуренция тоже оказалась безжалостной. В производстве накладок лен подменил натуральные волосы, их цена между 1879 и 1902 годом снизилась на 60%. Фосфат из естественных залежей вытеснил его костяной аналог. В производстве мелких изделий типа пуговиц или шахматных фигур целлулоид, считающийся первой пластмассой, также заменил кость. Эту промышленную продукцию на основе нитрата целлюлозы в 1868 году запатентовали два американца, братья Хайятт, желавшие заменить слоновую кость при изготовлении биллиардных шаров.
Обесценивание большинства наименований «мусорного» ассортимента привело к обнищанию «клюкарей». Ко всему прочему сюда прибавилась экономическая рецессия, следствием которой явилось то, что отходы, выбрасываемые парижанами, стали беднее по содержанию, вдобавок они изрядно портились, пролежав целую ночь в корзинах. Пережив период бессильной злости, тряпичники попробовали сопротивляться. Они организовались, объединились против торговцев, создали ассоциации и кооперативы, стали снимать временные хранилища для сортировки, кондиционирования и продажи своего улова без посредничества мастеров-тряпичников. Так, ассоциация Тринадцатого парижского округа, образованная в апреле 1908 года, поставила себе целью «способствовать прямым продажам продуктов тряпичничества и поддержанию цен, дающих возможность выжить». «Клюкари» обзаводились рычажными весами и трамбовками для складирования отобранного и вменяли себе в обязанность отделять часть своей добычи в качестве чрезвычайных взносов в пользу ассоциации. Поочередно они выполняли весьма разнообразные функции: приемку, взвешивание, сортировку и сбыт конечных продуктов. Каждое утро сборы делились подушно в зависимости от стоимости товара на этот день.
Параллельно с корпоративным движением в 1884 году возникали и робкие попытки организовать профсоюз. Профессиональный союз работников и работниц по сбору отходов округа Сены публиковал даже листок «Пробудившийся тряпичник». Всеобщая конфедерация труда (ВКТ), к которой он примкнул,
