Сантомассимо.
Она пришла в себя, все еще находясь в его объятиях, стоя на улице. Сантомассимо повел ее через дорогу в кафе напротив. Это была маленькая прокуренная забегаловка, внутри — темно и грязно, посетителей мало. Пахло дезинфицирующими средствами, дешевым пивом и табаком, и тем не менее воздух здесь казался свежее, чем на мебельном складе. Несколько женщин, сидевших за стойкой бара, обернулись и с кислым видом наблюдали за тем, как Сантомассимо провожает Кей к столику.
— Вот сюда, — тихо прошептал он, делая на столе подушку из своего плаща. — Положите голову.
— Мне так неудобно…
— Тс-с-с. Извините, что заставил вас пройти через это.
— Вы предупреждали меня.
— Да, но… я хотел, чтобы именно вы назвали фильм. Это было необходимо не столько для меня, сколько для того, чтобы убедить капитана Эмери. Вы одна могли это сделать, и это сработало. Теперь он на нашей стороне.
— Отлично. — Кей слабо улыбнулась. — Думаю, мне нужно что-нибудь выпить, лейтенант.
Сантомассимо кивнул и поднялся, Кей инстинктивно протянула к нему руку, словно хотела удержать.
— Возвращайтесь скорее, — попросила она.
Он вернулся с двумя бокалами самого лучшего в этой забегаловке бренди.
— О господи… — выдохнула Кей.
Сантомассимо начал медленно массировать ей шею и плечи. Это вызывало приятные ощущения. Кей была хорошо сложена, тело сильное, упругое, но сейчас натянутое как струна. Постепенно она расслабилась. Сантомассимо протянул ей бокал.
— Вот, выпейте, — сказал он.
Кей кивнула, но, когда она взяла бокал, руки у нее дрожали. Он помог ей поднести бренди к губам. Напиток обжег ей горло. Она закашлялась и попыталась выпрямиться.
— Выпейте все, — подбодрил ее Сантомассимо.
Кей сделала еще глоток и покачала головой. Напиток бил в нос сильнее нюхательной соли. Она отстранила его руку.
— Я уже в порядке, — заверила она.
Сантомассимо поставил бокал на стол. Ее взгляд, остановившийся на его руке, стал медленно подниматься к локтю, плечу и замер на лице. Кей казалась такой хрупкой и беззащитной. Она не отрываясь смотрела на него, словно прося о чем-то. Он сел напротив нее, а она продолжала смотреть в его глаза.
— Действительность так жестока, правда? — спросила она.
Сантомассимо кивнул:
— Забыться не дает, это уж точно.
— Да.
Кей снова взяла бокал. Сантомассимо наблюдал за тем, как она пьет бренди. Она была очень красивой. Изящные, тонкие, но сильные руки. Сантомассимо был уверен, что она занимается либо лыжами, либо плаванием. Ее глаза были полны печали.
— Вы знаете, кто тот человек… в сундуке? — спросила она.
— Да. В кармане его брюк мы нашли бумажник. Его зовут Чарльз Пирс. Студент Калифорнийского университета Лос-Анджелеса. Факультет физической культуры и спорта. По всей видимости, был хорошим спортсменом — в бумажнике несколько пропусков в гимнастические залы. Просто несчастный ребенок, которому выпала столь ужасная роль.
Кей содрогнулась.
— Этот человек сумасшедший, — сказала она.
— Да, сумасшедший.
— Я имею в виду… клинически сумасшедший.
— Именно так.
— Его нужно остановить, — настойчиво продолжала она.
Сантомассимо подался к ней, чтобы рассказать о капитане и о возможных дальнейших действиях, как вдруг в полумраке кафе «Зиппи» возник бутылкообразный силуэт. Силуэт уселся за столик напротив них. Это был Стив Сафран.
Он нагло рассматривал Кей и Сантомассимо, сложив в улыбку свои пухлые губы. У него на плече все еще висел кабель от микрофона, хотя сам микрофон и оператор отсутствовали.
— Я присоединюсь к вам, не возражаете? — спросил Сафран, пододвигая свой стул к их столику.
— Возражаем, — ответил Сантомассимо.
Сафран пропустил его ответ мимо ушей. Он во все глаза смотрел на Кей. И неожиданно щелкнул пальцами.
— Ну конечно, профессор Куинн, — выпалил он. — Вы меня помните?
— Нет.
— Два года назад вы подбирали материал для моей программы «Женщины в кино». Помните? Тот выпуск я сам монтировал. Вы, кажется, говорили о Хичкоке?
— Возможно.
Сафран придвинулся к Кей, наслаждаясь неловкостью Сантомассимо.
— Как это вы называли? — не унимался он. — «Императив Хичкока»?
— Я вспомнила вас.
— Полиция привлекла вас к расследованию этого дела в качестве консультанта?
— Сафран, она здесь со мной, — спокойно, но твердо сказал Сантомассимо. — Она мой друг.
Сафран засмеялся, откинулся на спинку стула и скрестил свои толстые ножки. Он крутил головой, глядя попеременно то на Кей, то на Сантомассимо.
— Ну да, конечно. Веселитесь тет-а-тет в двух шагах от свежего трупа. Ничего не скажешь, классное местечко для свидания, а, лейтенант?
Сантомассимо свирепо уставился в лицо Сафрана — розовое, жирное, наглое. Репортер походил на свинью, его глаза блестели какой-то ненасытной, отвратительной жадностью.
— Отвали, Сафран!
— Брось, Фред. Не заводись. Лучше скажи, почему полиция напустила туману вокруг этих убийств? Это что-то взрывоопасное?
— Знаешь, что тебе следует сделать, Сафран?
— Нет. Что?
— Пойди к комиссару. Скажи, что я послал. Именно он уполномочен делать все официальные заявления.
— Но он уже несколько дней не делает никаких заявлений, — сказал Сафран.
Его лицо внезапно сделалось злым.
Подошел официант и поставил перед тучным репортером бокал пива. Сафран схватил его и сделал большой глоток, после чего придвинулся к Сантомассимо и вытер губы. Все с тем же злым выражением на лице он продолжал:
— Посмотри правде в глаза, лейтенант. Там, снаружи, — большая и очень любопытная толпа, которая хочет знать больше. И она имеет на это право. И я расскажу им правду, с твоей помощью или без нее. Понимаешь? Вот только состыкую кое-какие детали.
Сантомассимо вдруг ощутил непреодолимое желание затолкать бокал в рот Сафрану. Однажды в Барстоу94 было совершено такое убийство. Бац! — и бокал в глотке. Но он сдержался. Встал и положил ладонь на руку Кей.
— Пойдемте, Кей.
Она неуверенно поднялась, он поддержал ее. Они вышли из-за стола, задев Сафрана, и мимо двух пьяных, споривших о счете последнего бейсбольного матча, прошли к выходу. Сафран остался сидеть, откинувшись на стуле и глядя им вслед. Толстые губы на круглом лице искривила ухмылка. Короткие пухлые пальцы потянулись к тарелке и вытащили желтое, раздувшееся, пропитанное маслом, соленое кукурузное
