о тебе, он делается мягче воска. Он даст любимой сестренке все, чего она только ни пожелает. Даже если ты захочешь выйти замуж за трубочиста, он не будет возражать, если убедится, что ты будешь счастлива.
— Ты ничего не знаешь! — резко оборвала его Кэрри. — ‘Ринга — это…
— Так что такое ‘Ринга, моя милая сестра? — поинтересовался вошедший в комнату ‘Ринга. Он был гладко выбрит и одет в костюм, который сидел на нем как влитой, в то время как Кэрри и Джош выглядели довольно усталыми и помятыми.
— Ты мой самый любимый брат! — Тут Кэрри поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.
— Прекрасно яблоко, но сгнило изнутри. Как часто под поверхностью невинной таится зло… — процитировал ‘Ринга.
— Что это?
— Шекспир. Ты бы не спрашивала, если бы потрудилась в свое время закончить школу. Мы уже можем идти обедать?
Кэрри и Джош шли впереди, ‘Ринга за ними.
Вчера вечером Кэрри послала одну из своих служащих в гостиницу, чтобы отель «Вечность» как следует подготовился к их визиту. Теперь Кэрри было любопытно, как-то их встретит это заведение.
Столик на троих был накрыт в нише у окна, и если бы Кэрри так не нервничала, увиденное могло бы ее немало позабавить. Обычно официанты выглядели так, словно их только что выволокли из постелей. — Теперь же они были во всеоружии: в костюмах — правда, большинство из них, судя по внешнему виду, были взяты напрокат; через руку у каждого официанта была перекинута салфетка — на французский манер. Однако салфетки были мятыми и явно не блистали чистотой.
Как только они уселись, официант, взяв бокал ‘Рингаа, наполнил его вином, потом, заметив, что в стакане плавает какой-то мусор, выплеснул все содержимое и налил заново. Но Кэрри видела, что на поверхности жидкости болтаются кусочки пробки, а на дне бокала собирается осадок. Когда ‘Ринга пригубил напиток, Кэрри затаила дыхание.
Она ожидала, что брат, как это часто бывало дома, объявит, что такую дрянь просто невозможно пить.
Но вместо этого ‘Ринга улыбнулся официанту:
— Хорошее вино — хороший друг, Но берегитесь злоупотребленья!
Официант, помогавший на конюшне, когда в отеле не было постояльцев, разумеется, не мог по достоинству оценить реплику ‘Рингаа, но он улыбнулся в ответ. Вскоре на столе стали появляться блюдо за блюдом.
Кэрри уронила кусок с тарелки.
— Как вы зарабатываете на жизнь, мистер Грин? — спросил ‘Ринга.
Глядя на Джоша, Кэрри замерла. Одно дело — уверять Джоша, что ее брата деньги совершенно не волнуют, и совсем другое — сталкиваться лицом к лицу с мужчинами, которые столько внимания уделяют деньгам. Она надеялась, что у Джоша хватит благоразумия, чтобы… скажем, выставить свою ферму в наиболее радужном свете.
— Я выращиваю червяков, — заявил Джош. — У меня целые червячные питомники.
Кэрри издала нечто вроде всхлипа.
— Понятно, — не удивился ‘Ринга. — Что-нибудь еще?
— Еще жуков, чудные посевы сорняков, но главная моя специальность — кукурузные черви. Такие толстые зеленые симпатяги. Они пожирают все, что я успеваю вырастить.
Кэрри не обратила внимания на поэтические излияния ‘Ринга.
— ‘Ринга, это неправда, что Джош выращивает только сорняки и червяков. По крайней мере, это не совсем правда. Джош многое умеет делать как следует.
Оба мужчины повернулись к ней с одинаковым выражением интереса на лицах.
— Умоляю, любовь моя, скажи, что я умею делать? — спросил Джош.
Кэрри, прищурившись, взглянула на него. Он воспринимал все происходящее как шутку. Когда им приходилось иметь дело с братом Джоша, тут все было серьезно, но теперь перед Джошем сидел ее брат, с которым было так же трудно справиться, как с Хайремом, но он не хочет этого понять и просто сидит и паясничает.
— Он очень любит своих детей, — сказала Кэрри. — И он любит меня, а я люблю его.
Джош улыбнулся ‘Рингау:
— У нее нет никаких оснований для любви ко мне, но она все же дарит мне ее.
‘Ринга тоже улыбнулся:
— Точно так, — согласился Джош. — Еще немного этого восхитительного напитка, шурин?
‘Ринга поднял свой бокал:
— Что с тобой случилось, ‘Ринга? — раздраженно произнесла Кэрри. — Ты что, сам не можешь придумать, как поддержать разговор, и поэтому цитируешь эти ужасные стихи?
‘Ринга, казалось, был преисполнен жалости к себе:
— Прекрати! — Кэрри стукнула кулаком по столу. — Что с тобой происходит?
‘Ринга потряс головой, словно пытаясь отогнать наваждение и прояснить свой разум.
— Не знаю. С той самой минуты, как я покинул дилижанс, у меня в голове вертятся все творения Шекспира, которые я когда-либо слышал. А в ванной я пытался вспомнить наизусть всего «Гамлета».
— Дома будешь вспоминать, — яростно оборвала его Кэрри. — А сейчас я бы хотела пообщаться с моим братом и мужем, а не какими-то актерами на вторых ролях.
‘Ринга открыл рот, собираясь процитировать что-то еще, но быстро его закрыл. Потом он совершенно серьезно произнес:
— Мы, кажется, говорили о твоем муже. Если мне не изменяет память, речь шла о червяках.
— И о сорняках, — добавил Джош.
Кэрри смотрела на них обоих, не понимая, что происходит. Ее так и подмывало встать и уйти.
Два самодовольных болвана. Такими только и могут быть мужчины, уверенные в своем превосходстве уже потому, что они родились мужчинами.
Протянув руку через стол, ‘Ринга пожал пальцы сестры.
— Извини, сам не знаю, что со мной. Затмение какое-то. Но это уже прошло. Я больше не буду. А теперь расскажи о себе, о том, чем ты занимаешься.
— Я уже рассказывала тебе про Джоша. И про его ферму. — Несмотря на то что Кэрри убеждала Джоша, что ее брата финансовое состояние дел нового родственника совершенно не волнует, она слегка беспокоилась, что от хозяйства Джоша ‘Ринга все-таки будет не в восторге. — Кстати, о Джоше. — Кэрри просияла. — Знаешь, Джош так же хорошо умеет читать вслух, как Мэдди — петь.
‘Ринга посмотрел на Джоша с уважением:
— Правда? Это о многом говорит.
— А кто такая Мэдди? — спросил Джош.
— Это жена ‘Рингаа. Ее знает весь мир под именем Ла Рейна.
Теперь настала очередь Джоша уважительно взглянуть на ‘Рингаа, ибо Ла Рейна была одной из величайших оперных певиц во всем мире.
— Я восхищен вашим выбором. Поздравляю. Иметь такую жену — большая честь. Я много расслышал, как она поет. В Париже, Вене, Риме. Где бы она ни выступала, я обязательно отправлялся туда.
— Я и не знала, что ты везде побывал, — сказала Кэрри, но Джош не обратил на ее слова внимания.
