— Не говорите никому в Коул-Крик, что видели меня. Особенно Ньюкомбу. Он может проболтаться Десси, а Десси расскажет остальным, и дело может обернуться... хм... неприятностями. Меня не любят в Коул-Крик.
— Но почему?
Он меня ошеломил. Человека с такими манерами и обаянием — и не любят? Да по сравнению с ним Джеймс Бонд — неотесанный деревенский олух!
Рассел улыбнулся так, что мне захотелось тут же лечь на спину и раскрыть ему объятия.
— Вы льстите моему самолюбию, мисс Максвелл.
— Джеки. — Я с трудом заставила себя перевести взгляд на камеру. — Ладно, я сохраню ваши тайны, но я должна узнать их все!
Я очень старалась казаться веселой и остроумной. Я игралась с зумобъективом, заставляя его выдвигаться и втягиваться обратно. Потом щелкнула на кнопку просмотра и взглянула на снимки, которые он сделал. Пейзажи один другого краше.
Через некоторое время он отвернулся и посмотрел на розы. Я наконец-то расслабилась.
— Я написал плохой отзыв о выставке Десси. Я подрабатываю на стороне: пишу отзывы и обзоры. Я написал что думал, и в Коул-Крик меня так и не простили.
Я, конечно, не пустилась в пляс от радости, но мне очень хотелось. Да, знаю, подло с моей стороны радоваться, что Десси получила плохой отзыв, но все-таки...
— И все? В городе вас не любят из-за того, что вы написали плохой отзыв о выставке одной из жительниц?
Он улыбнулся уголком губ.
— Из-за этого — и еще из-за того, что я изгой, которому известно, что они задавили камнями женщину.
Я едва не выронила камеру. Даже падая со скалы, я не выпустила бы из рук фотоаппарат и до последнего прижимала его к груди, желая уберечь, но, услышав слова Рассела, едва не уронила этот прекрасный инструмент.
— Вы в шоке? — Он пристально смотрел на меня.
Я сумела лишь кивнуть.
— В шоке от того, что я сказал, или от того, что я это знаю?
— От того, что знаете, — ответила я хрипло и прочистила горло.
Он смерил меня долгим взглядом и в конце концов отвернулся.
— Дайте угадаю. Ньюкомб напал на след этой истории, но когда он начал задавать вопросы, выяснилось, что в Коул-Крик никто и слыхом про это не слыхивал.
Я готова была убежать с этим мужчиной на край света и закрутить безумный роман, но не была готова открыть ему то, что выяснила по приезде в город. Если я начну, то могу сорваться и выложить ему правду о своих видениях и воспоминаниях. Я решила, что о том, что знаю, скажу ему как можно меньше.
— Именно. Он имел дело с мисс Эсси Ли.
— Ах да. Неподражаемая мисс Эсси Ли. — Рассел нехорошо улыбнулся. — А знаете, она ведь тоже там была. Укладывала камни на бедняжку.
Я пыталась сохранить спокойствие.
— Кого-нибудь судили? — выдавила я из себя.
— Нет. Это дело замяли.
Я задала вопрос, который так любит Форд:
— Но почему? Почему они так поступили?
Рассел пожал плечами:
— Подозреваю, что из зависти. Многие любили Амарису, но кое-кто и ненавидел.
— Амарису?
— Женщину, которую убили. Будучи ребенком, я встречал ее и думал, что она очень добрая. Она... Вы уверены, что хотите все это услышать?
- Да.
Я отложила фотоаппарат, подтянула колени к груди и приготовилась слушать.
— Брат Амарисы, Рис Ландрет, приехал в Коул-Крик управлять маленькой фабрикой по производству керамики. В окрестностях города богатые залежи хорошей глины, туристы любят эти места, и владельцы решили, что этот бизнес принесет неплохие деньги. Рис открыл фабрику, нанял местных рабочих. Но у него начались неприятности, потому что самая красивая девушка в городе, Коул...
— Из рода отца-основателя, — вставила я.
— Верно. Генриетта Коул. К ней сватался Эдвард Белчер, его я тоже помню, такой напыщенный зануда... Однако мисс Коул страстно жаждала выбраться из Коул-Крик, а потому руками и ногами вцепилась в мужчину, который мог свободно переезжать с места на место.
— Молодого и красивого горшечника.
Он на секунду умолк.
— Разве я упоминал, что он был молод и красив?
— Наверное, где-то слышала, — промямлила я, проклиная свой длинный язык.
— Как бы там ни было, — продолжил Рассел, — после свадьбы Рис узнал, что Генриетта — городская шлюха. Она превратила его жизнь в ад. Ирония заключается в том, что она выскочила за него, чтобы уехать из Коул-Крик, а потом отказалась бросать родителей. Когда Рис окончательно понял, что его жена ни за что не покинет Коул-Крик, у них уже подрастала дочка, в которой Рис души не чаял. Так что он оказался в ловушке.
Я молчала. У меня нет никаких причин считать, что я и есть та дочка. То, что мои воспоминания идеально вписываются в эту историю, еще ничего не значит.
— А какое отношение к этому имела Амариса? — спросила я.
— Ее муж умер и оставил ей неплохое состояние, но она не хотела жить одна. Поэтому, когда брат попросил ее переехать в Коул-Крик, она с радостью согласилась. Помню, мама — она презирала Генриетту Коул — говорила, что Амариса узнала, что ее брат в беде, и приехала его выручать. И это правда: к тому моменту, как она переехала в Коул-Крик, фабрика закрылась и Рис работал на своего тестя. Мама рассказывала, что Рис работал по четырнадцать часов в сутки, а старый Абрахам Коул загребал себе всю прибыль.
— И Амариса спасла брата?
— Да. Она поддержала его и его маленькую семью. — Рассел сделал паузу и взглянул на меня. — Однако проблема заключалась не в деньгах, а в том, что все в городе любили красавицу Амарису. Она умела слушать, и люди охотно поверяли ей свои тайны.
Он замолчал. Я посмотрела на него:
— Думаете, она знала слишком много тайн?
Рассел принялся убирать остатки еды обратно в рюкзак.
— Мне неизвестно доподлинно, что там случилось, но я помню, мама говорила, что люди Коул-Крик стали завидовать Амарисе, и от этого начались все беды.
— Значит, они убили ее из зависти? — Даже не зная подробностей, я легко могла представить, какие тогда кипели страсти.
— Так рассказывала моя мать. Я помню, как однажды вечером она билась в истерике и кричала: «Они убили ее! Убили!» Я лежал в постели и притворялся спящим, но слышал все до последнего слова. На следующий день отец усадил нас с матерью в машину и увез. Домой мы больше не вернулись.
У меня по спине побежали мурашки. Нас с этим человеком многое объединяет. Меня тоже когда-то завернули в одеяло, усадили в машину и увезли из дома навсегда. Только меня увезли еще и от матери. Была ли это «городская шлюха» Генриетта Коул?
— Но вы же приезжали сюда навещать родственников?
— Когда мне исполнилось одиннадцать, мама умерла, и мы с отцом действительно приезжали сюда, — тихо проговорил Рассел. — Нечасто, ненадолго — и никогда не останавливались в нашем старом доме. Не знаю почему. Может, у отца было связано с ним слишком много воспоминаний. Я точно знаю, что моя мать навсегда изменилась после того вечера, когда прибежала домой в слезах. — Он помолчал немного, а когда
