Глава 18
Джеки
Мы с Фордом возвращались в Коул-Крик на пикапе. В молчании. При сложившихся обстоятельствах молчание — это лучшее, что мне оставалось. Я прекрасно знала, что Форд и Ноубл хотели меня надуть. Они явились на пикапе, с канистрой бензина, но я не настолько тупая, чтобы не понять, что канистра пуста. Они сунули ее в пикап только для видимости, чтобы успокоить меня. Они прекрасно понимали, что им не придется заправлять машину с почти полным баком бензина.
Когда я пересела в пикап, Форд включил радио. Он никогда прежде этого не делал — видно, его писательский мозг переполнен информацией и ничего другого он слышать не в состоянии, — и я поняла, что он пытается меня отвлечь. Ну разумеется! Едва я выключила радио, как услышала, что моя машина завелась.
Я не оглядывалась, хотя прекрасно знала, что час назад машина была «мертва». Может, Ноубл поколдовал под капотом и все заработало? Что он там сделал? Постучал по свечам зажигания? Залил джин в генератор?
Хотя нет, ничего такого он не делал, и я это прекрасно понимала. Машина «сдохла» для меня, но не для Ноубла. Как и сказала Тесса: есть люди, которые просто не могут отойти и отъехать от Коул-Крик дальше чем на полсотни миль.
Я откинулась на сиденье и закрыла глаза. Я не хотела, чтобы это было правдой.
Однако мной овладело любопытство. Я открыла глаза и принялась жать на кнопки сотового, набирая случайные номера с кодом Нью-Йорка. Я попала на чей-то автоответчик и нажала «отбой». Всего несколько минут назад единственным номером, который я могла набрать, был номер Форда. Даже телефоны экстренных служб не срабатывали.
Форд молчал, и я понимала, что он дает мне время привести мысли в порядок. Но как можно привести в порядок мысли, когда происходит такое? Неужели я и впрямь видела — и даже хотела — дьявола? Или же — на это я очень надеялась — я просто свихнулась?
Я могла поверить, что Ноубл и Тудлс ошибаются насчет того, что не видели Рассела. Или даже откровенно лгут. Возможно, Ноубл так разозлился, что я «изменяю» его двоюродному братцу, что решил провернуть эту штуку и даже Тудлса сумел убедить, что никакого Рассела они не видели. Но Тесса... Она — тот самый ребенок, который сказал королю, что он голый.
Я думала о том, как грубо Ноубл и Тудлс вели себя с Расселом. В какой-то момент до меня дошло, что Ноублу, наверное, не нравится, что я встречаюсь с другим мужчиной, и поэтому он демонстративно его игнорировал. Я даже подыграла ему, когда он прикинулся, что не слышит Рассела, и стала кричать. Я не имела возможности высказать Ноублу все, что думаю о нем, но по крайней мере говорила на своей любимой громкости.
Рассел оказался просто душкой. Он улыбался Ноублу и Тудлсу, даже когда они не отвечали на его вопросы. Даже когда они проигнорировали его руку, протянутую для приветствия.
Я так разозлилась на этих двоих, что, когда мы вышли из студии, обняла Рассела и поцеловала его со всем пылом.
А еще я скучала без Форда. Дома без него оказалось довольно скучно. Во время его трехдневного отсутствия Ноубл и Элли проводили большую часть времени вместе — в старой развалине через дорогу. Их смех иногда долетал даже до моих ушей.
Во вторник вечером Элли так долго болталась у нас, что пришлось пригласить ее остаться на ужин. После ужина она вывела меня в сад и стала расспрашивать, не импотент ли Ноубл. Я поинтересовалась, почему она считает, что мне это известно, — вопрос прозвучал намного резче, чем я хотела. Я не завидовала, но черт подери! В моей жизни есть два мужчины, и каждый из них настолько странен, что вполне может оказаться инопланетянином. Роскошный красавчик Рассел появляется и исчезает, как перелетная птица, а Форд впадает в спячку, как медведь, — кстати, он очень похож на медведя. А что в итоге? В итоге мужчины у меня нет.
— Просто любопытно. — Элли осталась равнодушна к выплеску моего дурного настроения. — Я подумала, вдруг Форд тебе рассказывал... про Ноубла. Ну, ты понимаешь...
— Это единственная тема, которую мы не успели обсудить, — ответила я.
Элли не заметила моего сарказма. Странно, но, пока они с Ноублом не спелись, Элли мне действительно нравилась. Теперь она казалась мне слишком легкомысленной. Нет, дело вовсе не в том, что у нее есть мужчина, который уделяет ей внимание, а у меня нет, просто я стала более наблюдательной.
Как бы гам ни было, выяснилось, что Элли беспокоилась о мужском здоровье Ноубла потому, что он до сих пор не делал в ее сторону никаких поползновений. Даже поцеловать не пытался. Они много времени проводили вместе, и Элли страшно хотела его, но Ноубл даже руки ей не подавал.
Хихиканье Элли меня раздражало, однако я решила показать себя с лучшей стороны и разрешила ее проблему. Ранее я видела, с каким неприкрытым вожделением Ноубл разглядывал ее, когда она потянулась за виноградом. Очевидно, он вел какую-то мужскую игру и для этого заставил Элли поверить, что она его не привлекает.
Я сказала Элли, чтобы в девять она объявила, что ей надо идти, потому что ей должен позвонить бывший муж и она не хочет пропускать звонок. Она воспротивилась, но в конце концов согласилась. В итоге Тесса осталась еще на одну ночь, Ноубл вызвался подвезти Элли до дома, и когда в девять тридцать я позвонила ей намереваясь прикинуться секретаршей бывшего мужа, никто не поднял трубку.
Когда на следующее утро я проснулась. Ноубл уже возился на кухне, улыбаясь и насвистывая какую- то веселенькую мелодию. В качестве приветствия он поцеловал меня в щеку. Через несколько минут позвонила Элли — чтобы заверить меня, что Ноубл никакой не импотент.
— Не, не, не, не, не... — повторяла она. Я повесила трубку где-то на двенадцатом «не».
Когда я вернулась на кухню, мне пришлось мириться с тем, что Ноубл, Тудлс и Тесса плясали под какую-то тупую песенку по радио. Я осталась в стороне от общего веселья и приготовила завтрак для Форда. Я попыталась извлечь преимущество из его продолжительною демонстративного уединения, чтобы напихать в него побольше полезной еды. Я поставила на поднос кашу, богатую клетчаткой (в дубовых опилках ее и то, наверное, меньше), на соевом молоке, свежевыжатый сок с мякотью и сухари с цельными зернами, выступающими над темно-коричневой поверхностью.
Ладно. Может быть, на самом деле я пыталась досадить ему настолько, чтобы он вышел наконец из заточения и оживил атмосферу в доме. Но мне это не удалось. В полдень я принесла ему вегетарианский сандвич и нарезанные овощи с соусом из артишока (отдельно) и забрала пустой поднос из-под завтрака. Вот именно. Пустой!
Принося ему еду, я не говорила ни слова. Иногда мне казалось, что он вообще меня не видит. Я бы дала о себе знать, но один раз, когда я пришла, он ходил по комнате взад-вперед и читал вслух. Я осталась послушать. Это был фрагмент про Тудлса и Тессу, в котором сливались воедино смешное и трогательное. Мне хотелось сесть в уголке и жадно ловить каждое слово, которое сходит с его пера. Но я не сделала этого. Что бы ему ни требовалось, чтобы написать рассказ, подобный этому, я это устрою.
Я прикрыла за собой дверь и на цыпочках ушла прочь. Как-то так получилось, что я выслушивала его ворчание и кормила его каждые два часа, но при этом забыла, что он — Форд Ньюкомб, человек, чьи книги покорили сердце Америки.
И если совсем уж честно, в том, что я кормила его и старалась не шуметь, чтобы он мог писать спокойно, была и толика моего тщеславия. Я прекрасно знала, что он ничегошеньки не написал с тех пор, как умерла его жена. А раз он начал писать сейчас, возможно, я имею к этому какое-то отношение. Может статься, простая девчонка Джеки Максвелл сделала что-то, что помогло этому великому человеку подарить еще больше счастья миллионам людей, которые читают его удивительные книги.
Когда наступила среда — день встречи с Расселом, — я уже чувствовала себя преотлично. Я готовила Форду полезную еду и вообще делала то, ради чего он меня, собственно говоря, и нанял, — помогала ему писать.
С другой стороны, я думала, что Форду, когда он выберется из своей берлоги, не вредно будет узнать,
