новое для всех шляпное дело прекратило существование в деревне.
Когда он заговорил снова, его голос стал тише.
– Кроме Грейс, уехали многие, сообщая мне, что не видят у деревни будущего.
Джеймс остановился и сел в кресло напротив Темперанс, но не поднял на нее глаз. Увидит ли он жалость в ее взгляде? Могущественный Маккэрн не смог спасти собственных людей.
– Колин отказался от своих прав. По его словам, он устал, что все родственники относятся к нему как к чудовищу, потому что он изредка играет в карты. Он сказал, что у него счастливая семья, что он любит своих детей и входит в совет директоров трех банков, а значит, пристрастие к азартным играм тщательно контролируется. Он сказал, что не хочет возлагать на себя ответственность за деревню и не хочет владеть ею.
Джеймс посмотрел на свои руки. Ему сложно было признаться в том, что он потерпел поражение, но, в то же время, его словно что-то отпустило внутри. Он вдруг почувствовал, что с его плеч сняли огромный груз.
Он взглянул на Темперанс, но не увидел жалости в ее глазах, а только интерес. Это подбодрило его.
– Я отправился к юристу и поговорил с ним насчет завещания. На это ушло пару лет, но, в конце концов, семеро человек засвидетельствовали, что однажды я женился по любви, а в завещании ничего не сказано, что делать, если жена умрет.
Джеймс слабо улыбнулся Темперанс.
– Так как Колин не хотел забирать деревню, все мои беседы с юристом привели в итоге к тому, что сейчас я законный владелец поместья и имею право завещать его своим потомкам.
– Рамси, – тихо сказала Темперанс.
– Да, Рамси.
Секунду Джеймс молчал, потом посмотрел на нее – его взгляд был прямым, и Темперанс поняла, что она смотрит ему прямо в сердце, куда он еще никому не позволял заглядывать.
– Все эти годы, – произнес он так тихо, что ей пришлось наклониться, чтобы лучше его расслышать, – я думал, что все проблемы Маккэрнов из-за денег. Если бы у меня было достаточно денег, я бы поднял землю и людей. Но когда ты сказала, что Маккэрны – посмешище для всей Шотландии, ты была права.
Темперанс хотела извиниться за свои прошлые слова, но он поднял руку, останавливая ее.
– Ты была права! Я стыдился истории с азартными играми в моей семье, стыдился, что поместье пришло в упадок. И Грейс была права: я прятался, не желая иметь с миром ничего общего.
Джеймс поднялся и снова начал расхаживать по комнате.
– Но я был доволен все эти годы, пока не встретил тебя, я был доволен тем, чем занимался, был доволен тем, что жил один. Но сейчас я понимаю, что занимался тяжелой ручной работой по четырнадцать часов в сутки, чтобы не думать.
Он остановился и посмотрел на нее.
– А потом появилась ты и разбудила нас всех. Ты смешила меня. Ты сделала так, что я начал искать общества женщины. Я не был одинок, пока не появилась ты, а теперь я страдаю от одиночества.
Джеймс снова сел в кресло и посмотрел на нее.
– Но я никогда тебе ничего не говорил. Я никогда тебе не говорил, что значили для меня обеды вместе с тобой. Сколько радости мне принесли часы, проведенные с тобой в пещере! Ты была такой щедрой и доброй к Маккэрнам, щедрее, чем я. Ты была добра к каждому. А мне не нужно было делать этого, потому что я сам Маккэрн. Ты правильно сделала, что уехала от меня. Ты должна была это сделать. Если бы ты осталась, я бы...
– Воспринял это как должное? – сказала она.
Джеймс улыбнулся.
– Тебе всегда удавалось рассмешить меня. Да, если бы ты тогда вышла за меня замуж, со временем я бы стал отвратительно с тобой обращаться. Мы не ценим то, что легко нам достается.
Он вздохнул, отвернулся и продолжил:
– Я приехал сегодня, чтобы... Чтобы сказать тебе, что я прощаю тебя, чтобы забрать тебя с собой. Но, похоже, я так ничего и не усвоил за эти годы... Мне ни разу не пришло в голову, что ты замужем, что у тебя есть ребенок. Я думал, что ты...
– Рыдаю по ночам без тебя, как ты без меня?
– Да, – с улыбкой ответил он и снова вздохнул.
Он проиграл. Из-за своей проклятой, неприкосновенной гордости он потерял все.
– Не могу в это поверить, но мне легче. Странно, но раньше мне казалось, что если я когда-нибудь унижусь, то тут же переломлюсь пополам, а вместо этого чувствую себя очень свободно.
Темперанс засмеялась.
– Мне кажется, в Шотландии нет поговорки, что исповедь облегчает душу.
– Да, в школе лордов мы этого не проходили, – ответил он и вытащил из кармана еще одну коробочку. – Я хочу тебе кое-что показать. У алтаря ты сказала, что хочешь кольцо и...
– Пожалуйста, Джеймс. Не надо...
– Но я хочу договорить. Да, я действительно, как ты выразилась, обманул тебя и играл с тобой, как с марионеткой, но я ведь не хотел причинить тебе боль. Как только я уйду отсюда, я обещаю тебе, что
