– Именно так! Не знаю, что бы со мной стало, останься я с родителями. Вышла бы за какого-нибудь урода… А так я получила любящую семью и заботу, о которой дома и мечтать не могла.
– Тогда почему те воспоминания так мучают тебя? Почему ты набросилась на меня?
– В смысле?
– Если ты действительно считаешь, что то нападение на семнадцатилетнюю Иден обернулось во благо, почему же несколько дней назад ты сегодняшняя – взрослая, уверенная в себе женщина – напала на меня?
– Не знаю… наверное, действовала инстинктивно. – Она пожала плечами.
– А мне кажется, что дело не в инстинкте, – покачал головой Джаред. – Просто ты много лет уговаривала себя… лгала себе, чтобы не мучиться прошлым. Что же касается мести… я не верю, что ты не хочешь отомстить. Скажи, что бы ты сделала, если бы кто-нибудь изнасиловал твою дочь?
– Я убила бы его, – ответила Иден негромко и как-то слишком уж спокойно.
Возможно, именно эта спокойная решимость не понравилась Макбрайду, ибо он с тревогой взглянул на сидящую рядом женщину и нахмурился.
– Скажи, тебе жаль меня? – спросила вдруг Иден.
Они как раз подъехали к дому, и Джаред заглушил мотор.
– Нет, – твердо сказал он. – Ты не из тех женщин, которых хочется пожалеть. И прежде чем ты меня ударишь, хочу пояснить, что сделал тебе комплимент.
– Спасибо. – Иден улыбнулась ему. Она сидела в машине, смотрела на темный дом сквозь запотевшее стекло и чувствовала, что ей очень не хочется входить внутрь. Вот сейчас она откроет дверь и увидит тот же кошмар: сломанную мебель и вспоротые подушки. Но страшнее беспорядка была мысль о том, что этот дом не может быть крепостью, не может защитить ее…
Джаред открыл дверцу и подал ей руку.
– Выходи, – сказал он, улыбаясь. – Думаю, тебе понравится то, что ты увидишь.
Иден медленно подошла к дому и остановилась на ступеньках крыльца. Макбрайд нетерпеливо схватил ее за руку и потянул вперед. Потом вдруг вынул из кармана новенький ключ и отпер двери.
– Откуда у тебя ключ? – очнувшись, сердито спросила Иден. – Ты же целый день был со мной, как он мог у тебя появиться?
– Это секрет. Мой собственный. Не у тебя одной есть маленькие тайны. – Джаред подмигнул ей и распахнул двери.
– Какие тайны? – Иден шла за ним, хмуро глядя под ноги. – Да я вся – как открытая книга… – Она подняла глаза и замолчала, с изумлением оглядывая холл. Здесь царил идеальный порядок, а секретер не только стоял на своем месте, но и выглядел абсолютно целым. Его починили – и очень качественно.
– Но как… кто?..
– Пришлось сделать несколько звонков, и агентство прислало своих людей.
Иден была удивлена. ФБР не станет заниматься благотворительностью. Если только…
– Заодно они обыскали дом?
– Зато не пришлось просить ордер на обыск.
И тут Иден увидела, как в углу, под самым потолком, что-то блеснуло. Видеокамера.
Она уставилась на Макбрайда гневным взглядом:
– Что еще ты сделал? И не вздумай мне лгать или скрывать что-нибудь.
– Я предпринял кое-какие меры для обеспечения безопасности. Камеры в доме и снаружи. Современная сигнализация. Люди из конторы будут присматривать за тобой.
Иден опустилась на кушетку.
– Конторы? Ты имеешь в виду ФБР? За мной будут следить люди из ФБР?
– Ну да. – Похоже, Макбрайд не видел в этом ничего особенного.
А Иден едва сдерживала слезы – слишком много всего произошло сегодня, и силы ее были на исходе.
– Я видела, как несколько раз в течение дня ты говорил по телефону. Ты был сердит и кому-то что-то доказывал. И вот результат – мой дом приведен в полный порядок и оснащен системой видеонаблюдения. Ведь все это стоило кучу денег, не правда ли? Но если мне угрожает опасность, почему нельзя было просто отослать меня куда-нибудь в безопасное место? – Она подняла полные слез глаза, но Джаред отвел взгляд. – Значит, я права, – тихо и устало сказала Иден. – Меня хотят использовать в качества наживки? Это так?
Макбрайд молчал, по-прежнему глядя в сторону. Стало очень тихо. Наконец он заговорил:
– Ты умница и поняла правильно. Тебе отвели роль приманки. Похоже, этот парень – Эпплгейт – оказался замешан в какие-то очень серьезные дела. Все еще хуже, чем мы думали сначала. Начальство сегодня получило расшифровку его компьютерных дисков. Выяснилось, что он был не только передающим, но и принимающим звеном. К сожалению, мы ничего не знаем ни о его связных, ни о его источниках. Не осталось ничего – ни имен, ни адресов. Похоже, самую важную информацию он хранил в собственной памяти, справедливо не доверяя машинной.
– И единственное, что у вас есть, – это мое имя.
– Да.
