– Что? Я?! – завелась было Дуглесс. Уж не ревнует ли он? И, подходя к большому, дубового дерева бюро, она проговорила:
– А он очень недурно смотрится, не правда ли? И к тому же, вообразите, еще и ученый, в его-то годы! А как там поживает Арабелла? Вы уже сообщили ей о своей супруге?
– А что за беседы вы тут вели с этим типом? – спросил, не отвечая ей, Николас.
– Да самые обычные, – ответила она, водя пальцем по поверхности бюро. – Ну, он говорил, что я, мол, хорошенькая, и всякое такое.
Она смерила взглядом Николаса и по выражению его лица поняла, что он с трудом сдерживает гнев. Сердце ее так и запрыгало от счастья. Да, – подумала она, – месть может-таки быть сладкой.
– Кстати, – поспешила добавить она, – мне удалось кое-что выяснить. Ли, то есть доктор Нолман, еще не успел в полной мере ознакомиться ни с одним из документов. Похоже, эта ваша Арабелла тянула время, пытаясь по фотографиям выбрать из многих ученых, которые жаждали посмотреть документы, кого-нибудь одного. И, судя по тому, что я успела заметить, предпочтение отдавалось мужчинам, притом, самым привлекательным! Этакий «конкурс красоты» для мужчин! Как мне рассказали, все фотографии претенденток-женщин она просто швыряла в мусорную корзину! По словам Ли, Арабелла была очень разочарована, когда обнаружила, что он ниже ее ростом! Она лишь разок взглянула на него и заявила: «А я-то думала, все американцы – высокого роста!» Слава те Господи, эта ее реплика, кажется, никак не затронула самолюбия Ли, потому что он лишь расхохотался. И Ли склонен, очень склонен считать Арабеллу просто-напросто этаким вываренным куском мяса! Ой, прошу прощения: я же совсем забыла, как вы ее обожаете!
Лицо Николаса изобразило сильнейший приступ гнева, и Дуглесс одарила лорда прелестнейшей улыбкой.
– Ну, так как же все-таки поживает Арабелла? – сладким голосом повторила она.
Некоторое время Николас пристально смотрел на нее, но затем выражение его глаз изменилось. Повернувшись, он жестом руки указал на старинный дубовый стол, что стоял возле стены.
– Вот это и есть тот самый стол! – проговорил он с легкой ухмылкой и вышел из библиотеки.
Дуглесс же сжала кулаки, а потом кинулась к столу и изо всех сил саданула его ногой. Затем, неуклюже отпрянув и хватаясь рукой за ушибленный большой палец ноги, принялась клясть на чем свет стоит весь этот род мужской!
Глава 9
Обед должны были подавать в восемь вечера. Дуглесс, как к положено, переоделась, но в те самые одеяния, в которых посещала музей; ей оставалось лишь надеяться, что Элизабет скоро вышлет ей необходимые тряпки. Однако стрелки часов уже приближались к восьми, а Дуглесс никто и не думал приглашать к обеду, и ей оставалось лишь недоумевать. Ей было известно, что слуги уже отобедали, но с ними разделить трапезу ее никто не позвал. Ничего не поделаешь. Пришлось сидеть у себя в комнате и ждать.
Наконец в восемь пятнадцать за ней пришел слуга. Проведя ее через целую анфиладу комнат, он ввел ее в столовую – продолговатой формы, с огромным камином и таким длинным столом, что на нем можно было бы, вероятно, кататься на роликовых коньках. Арабелла, ее отец, Николас и Ли уже сидели каждый на своем месте. Арабелла, как и ожидала Дуглесс, была в платье с таким глубоким декольте, что казалась чуть ли не голой. Но ей было что демонстрировать, не то что Дуглесс, вздумай и она устроить подобный показ.
Приняв по возможности независимый вид, Дуглесс скользнула в кресло рядом с Ли, отодвинутое для нее лакеем.
– Ваш шеф сказал, что не прикоснется к еде, пока вас не позовут к столу! – шепнул ей Ли, пока подавали первую перемену – Что все-таки происходит тут между вами и кто он такой: потомок того самого Николаса Стэффорда, которому чуть было не отрубили голову, да?
В ответ на расспросы Ли Дуглесс поведала ему примерно ту же историю, которой недавно поделилась с кухаркой, и теперь, вероятно, любой слуга в доме знал, что Николас и в самом деле потомок того самого Стэффорда и что он изо всех сил стремится восстановить доброе имя предка.
– Я так рад, что старушка Арабелла успела подмахнуть со мной контракт, – сообщил Ли, – потому что, ежели бы он первым обратился к ней, уверен, она разрешила бы ему ознакомиться с документами. Поглядите-ка! Она так смотрит на него, как будто готова прямо сейчас снова проделать кое-что на столе!
При этих словах Дуглесс чуть не подавилась лососиной и была вынуждена выпить полстакана воды.
– А для вас что он значит – этот ваш шеф? – снова спросил Ли. – Между вами… ну, вы понимаете?
– Нет! Конечно же нет! – ответила Дуглесс и поглядела на Николаса, который даже перегнулся через стол, таращась на Арабеллу.
Заметив, что Николас теперь смотрит в их сторону, Дуглесс придвинулась к Ли поближе и сказала:
– Послушайте, Ли: я подумала, раз уж мой шеф так занят, то, быть может, вам потребуется секретарша на этот уик-энд? Мой отец – профессор, специалист по истории средних веков, и, поскольку я помогала ему в его исследованиях, у меня есть кое-какой опыт.
– Монтгомери, Монтгомери… – задумчиво произнес Ли, – Не Адам ли Монтгомери, случайно?
– Да, это – мой отец.
– Я как-то слышал его выступление на конференции: он сделал блестящий доклад об экономике тринадцатого столетия, – сказал Ли. – Стало быть, это – ваш отец! Что ж, может, мне и понадобится кое- какая помощь в работе!
Дуглесс прямо-таки читала его мысли: разумеется, он рассчитывает на то, что Адам Монтгомери сможет помочь ему в битве за профессорское кресло. Но Дуглесс ничего не имела против этого: разве быть амбициозным плохо?! И потом: пускай себе верит во что угодно, она не возражает, если только удастся благодаря этому выяснить, какую тайну хранила мать Николаса!
– Сундук с документами – в моей комнате, – говорил между тем Ли, и взгляд его после того, как он выяснил, кто ее отец, значительно потеплел, – Может, после обеда вы согласились бы… ну, зайти ко мне?
– Конечно! – отозвалась Дуглесс, представив себе, как будет весь остаток вечера бегать вокруг стола, пытаясь избавиться от его домогательств. При мысли о столе она перевела взгляд на Николаса и увидела, что он тоже смотрит на нее. Приветственно подняв бокал с вином, Дуглесс кивнула ему и отпила из бокала. Николас при этом нахмурился и отвернулся в сторону.
После обеда Дуглесс прошла к себе в комнату, чтобы взять тетрадь для заметок и письменные принадлежности, а также сумочку: она подумала, что, пожалуй, стоит быть готовой к тому, что ночь напролет ей придется копаться в документах четырехсотлетней давности.
В своих поисках комнаты Ли она дважды повернула не туда, куда было нужно, и, проходя мимо какой-то отворенной двери, вдруг застыла на месте, услышав зазывно-соблазняющий голос Арабеллы:
– Просто дело в том, дорогой, что по ночам мне бывает Так страшно одной!
– Говоря по правде, – услышала Дуглесс ответную реплику Николаса, – то я считал, что вы уже давным-давно должны Рыли бы избавиться от этих ваших детских фобий!
У Дуглесс даже глаза округлились.
– Ну, хорошо, позвольте мне вновь наполнить ваш бокал! Проговорила Арабелла. – А потом я хотела бы кое-что вам показать! – И, понизив голос, она добавила:
– У меня в комнате.
Вот глупец! – скорчив недовольную мину, подумала Дуглесс. – Ведь, судя по рассказам кухарки, Арабелла всегда готова показать все, что угодно, у себя в комнате любому мужчине! Коварно улыбаясь, Дуглесс принялась копаться в своей сумочке, а затем с развеселым видом вошла в полумрак кабинета, освещенного лишь небольшой тусклой лампой. Арабелла наливала в стакан для воды ячменное виски и наполнила его уже почти до краев; Николас же в рубашке с расстегнутыми верхними пуговками сидел на диванчике.
– А, лорд Стэффорд, вот вы где! – радостно воскликнула Дуглесс и принялась, проходя по кабинету, как бы машинально, повсюду зажигать свет. – Я принесла вам калькулятор, который вы искали, но, боюсь, у меня с собой только тот, что работает от солнечных батареек, так что он станет функционировать лишь в
