С изумлением Бет склонилась и подняла кольт отца. Он оказался тяжелее, чем она ожидала. Бет ничего не чувствовала: ни облегчения, ни удовольствия, ни даже сожаления — только легкое любопытство, которое быстро исчезло, когда кровь больно застучала у нее в висках. Ни о чем не думая, Бет закрыла отцу невидящие глаза, выполнив тем самым последний долг.
А потом ее начало трясти.
Отступив назад, Бет опустилась на нижнюю ступеньку веранды. Ее глаза оставались сухими. Она по- прежнему сидела неподвижно, когда появились всадники.
С большого расстояния Бет разглядела шерифа Николса. Он осмотрел Вольфа Линдера, затем прикрыл его принесенным из дома одеялом. Бет смутно заметила, что сама сшила это одеяло. Рядом оказались и Бак и Роберт Барлингс, и муж Китти, и еще какие-то мужчины, которых Бет не знала. А кольт из ее рук взял Зак.
— О Боже, ангел, — сказал он голосом, который Бет с трудом услышала. — Мне нельзя было оставлять тебя. Прости. Я не должен…
Равнодушная, онемевшая, Бет улыбнулась.
— Вам придется поехать со мной, мисс Линдер, — шериф Николс стоял рядом с Бет, жестко сжав губы. — Вы арестованы по подозрению в убийстве.
Глава двенадцатая
— Шлюха! Убийца!
— Я знала, что это только дело времени, — послышался голос Мэми Каннингхэм. Он прозвучал резко и высоко над сердитым гулом толпы, доносившимся сквозь зарешеченное окно над головой Бет Энн. — Бог свидетель, она говорила, что в следующий раз нажмет на спусковой крючок, и дала понять, что все сделает уверенно. Я своими ушами слышала.
— Она забивала голову моей Китти отвратительными вещами, — крикнул Дуглас Харди. — Это не для ее…
Гул голосов усилился.
— Преступление против природы!
— Такой богобоязненный человек, как Вольф Линдер…
— Чего еще ожидать от такой девки?
— Цивилизованное общество не может простить отцеубийцу!
Бет Энн узнала густой баритон Роберта Барлингса, сжалась, уткнулась лицом в колючее тюремное одеяло и закрыла уши руками. Спасения от этого кошмара не было. Становилось только хуже.
Как они могут думать, что я убила па?
Когда Бет оправилась от шока, этот вопрос постоянно вертелся у нее в голове. Бет знала, что, на первый взгляд, она почти беззащитна со следами насилия на шее и запястьях. Она смутно расслышала голос кого-то — возможно, Зака, хотя уверенности не было, — что-то говорившего о самообороне. Реальность едва достигала ее затуманенного сознания. Ей не приходило в голову, что потеря невинности заклеймила бы ее в этот момент больше, чем если бы она призналась в убийстве.
Перевернувшись на спину, Бет Энн стала считать мух на облупившемся, грязном потолке и старалась не обращать внимания на доносящийся с улицы гул голосов.
Две камеры располагались сразу за кабинетом шерифа, соединялись с ним деревянными дверями. В них воняло мочой — вероятно, работа пьяниц, которых шериф Николс убрал отсюда, чтобы содержать нового узника в одиночке.
Единственное зарешеченное окно высоко в стене над койкой Бет Энн обеспечивало лишь слабую вентиляцию, а полуденная жара и послегрозовая сырость напоминали парную баню.
И все же дела были не так уж плохи. Ведь Бет могла оказаться на улице перед разъяренной толпой.
Бет знала, какое сложилось о ней мнение — разве не 'украшала' она при каждой возможности свою репутацию неповиновением и своенравием? Но злоба толпы путала ее. Разве когда-нибудь она причиняла вред этим людям? Даже мистер Барлингс, которого она считала в некотором смысле другом, бросил ее. Несмотря на жару, Бет поежилась.
— Говорю, нам нужна веревка!
Бет Энн села на койке. Холодный пот мгновенно выступил у нее под мышками. Черные волосы растрепались.
— Вы не можете повесить женщину! — возразил кто-то.
— Тогда мазут и перья! Нам в Дестини не нужны такие девки!
— Заткнись, Дуглас Харди! — голос шерифа Николса перекрыл царившую какофонию.
Внезапно толпа утихла. Бет Энн могла поклясться, что услышала, как шериф щелкнул затвором винтовки. Она почти видела его, стоящего, широко расставив ноги, перед разъяренной, жаждущей крови толпой, и оглядывающего людей из-под лохматых бровей. От благодарности Бет почувствовала головокружение. Но когда зазвучал другой голос, ее надежды разбились вдребезги.
— Послушайте, друзья, — речь Зака Медисона была такой ласковой, такой умиротворенной, что его можно было принять за их апостола. — Я знаю, что все вы шокированы и потрясены сегодняшними событиями, но действовать так грубо, значит, только вызвать еще большую беду.
— Но, преподобный, ты лучше других знаешь, на что она способна!
Бет Энн вздрогнула, поняв никому не доступную иронию этих слов. Зак Темпл — нет, Медисон — защищает ее! Да она лучше повесится! Бет стиснула зубы, все же стараясь прислушаться к разговору.
— Да-да, она виновна в грехе, и ты знаешь это! — выкрикнул кто-то.
— Это определит судья, — мрачно произнес Николс. — Никто не будет устанавливать свои законы, пока я здесь шериф.
Зак снова заговорил:
— Мы не можем позволить своим эмоциям выплеснуться наружу. Полагаю, все вы сейчас разойдетесь по домам и подумаете о собственной участи. Как наш уважаемый Вольф, все мы предстанем перед Господом раньше, чем ожидаем. Было бы не лишним подготовиться к этому.
— Вы слышите проповедника? — сказал шериф Николс. — Убирайтесь! Все! Я не допущу беззакония в своем городе.
Послышался приглушенный гул, но толпа после требования шерифа постепенно начала редеть. Бет Энн заметила, что до сих пор сдерживала дыхание и теперь, после тяжелого вздоха, задышала вновь. Она была спасена, но надолго ли?
Закрыв глаза ладонями, она боролась со слезами. Заскрипела тяжелая дверь, и Бет резко подняла голову.
— Гм, мисс Линдер, — из-за двери показался ястребиный нос шерифа Николса.
— Они ушли, шериф?
Он вспыхнул и смутился.
— О да, гм… — пробормотал шериф. — Вы слышали?..
— Только кое-что, — призналась Бет Энн с кривой ухмылкой, прижавшись плечом к стене и скрестив ноги. — Спасибо.
— Это моя работа.
Николс выглядел совсем смущенным. Она даже улыбнулась, хоть и была очень утомленной.
— Да, знаю. Я понимаю.
— Послушайте, к вам… посетитель.
Бет с подозрением выпрямилась.
— Кто?
— Преподобный хочет поговорить с вами, предложить утешение…
— Нет!
Бет вскочила на ноги, обхватила себя руками, тщетно стараясь унять дрожь.
