служащим крематория. Во всяком случае, и уныло-безразличным выражением лица, и костюмом он очень напоминал «крематорцев» — у кого еще в столь молодом возрасте может быть поношенный траурный костюм. На мой взгляд, Джонс не тянул даже на двадцать шесть — такой возраст был указан в досье.
Фил Шлаффер мог стоять у жерла не пригибаясь, только рыжие, торчащие во все стороны волосы касались бы потолка. Но сейчас он находился не у жерла, а возле гроба, прямо напротив Симоняна. Бок об бок с Шлаффером стояла темноволосая женщина в черном траурном платье; за руку она держала маленького мальчика. Ее я определил как вдову Перка — Эмму Перк. Когда ее взгляд скользил по присутствующим, он на мгновение остановился на мне — так мне показалось, но я мог и ошибиться, поскольку вдова была в темных очках. На всякий случай, я кивнул в ответ. Никак не прореагировав на мой кивок, она отвернулась.
— Вы знали покойного? — вопрос подкравшегося сзади Джонса застал меня врасплох. Голос у него был предельно, даже, чересчур, проникновенным. Я очень рассчитывал на то, что на похоронах не принято расспрашивать, кто и зачем пришел.
— Я знаком с его работами, — ответил я достаточно стандартной фразой и тем же тоном.
— Вы биолог? — еще проникновеннее спросил Джонс.
— Не нужно быть биологом, чтобы по достоинству оценить значение его открытий, — ответил я совсем елейным голоском. Если так и дальше пойдет, то скоро мы с ним разрыдаемся. Наверное, он это понял, и следующий вопрос был задан уже с нажимом:
— Тогда кто вы? Репортер?
В другой обстановке я бы послал его за радиус Хаббла, но в крематории полагалось держать себя в руках.
— Вы почти угадали, — ответил я.
Джонс неожиданно признался:
— А вы знаете, я грешным делом подумал, что вы из Службы Общественной Безопасности, они ведь ходят на такие… хм, мероприятия.
— Насколько я слышал, Перк сам, …ну, вы понимаете… — я не договорил.
— Да, я понимаю, но они и на самоубийства ходят, то есть, я хотел сказать, туда, где хоронят тех, кто — сами, — еле слышным шепотом, с трудом подбирая слова, ответил он.
— Ученый, изучавший жизнь, добровольно выбрал смерть… Парадоксально, вы не находите?
— Я об этом не думал… — ответил он.
Заиграла траурная музыка, все склонили головы и гроб медленно двинулся в жерло кремационной печи. Когда люк закрылся, свет стал ярче, музыка стихла, и висевшее в воздухе напряжение стало понемногу спадать. Через десять минут должны были вынести прах покойного.
Кто-то тронул меня за локоть. Я ожидал снова увидеть Джонса, но тощий молодой человек вдруг превратился в коротышку Шлаффера.
— Я знал, что вы придете, — прошептал он мне на ухо и подмигнул, — здесь поспокойнее чем в институте, правда?
Я согласился. К чему это он про спокойствие-то вспомнил.
— Полиция меня допрашивала, — продолжал нашептывать он, — но про вас я не сказал ни слова.
— А с какой стати вы должны говорить им обо мне? — удивился я, — насколько я помню, речь мы вели не о Перке.
— Иными словами, вы настаиваете на том, что ваш визит в институт и самоубийство Перка никак не связаны?
— Ни коим образом, — заверил его я и отвернулся.
— Обидно, — пробормотал он, вновь коснувшись моего локтя, — обидно, что я, пренебрегая, можно сказать, своим гражданским долгом, молчу как рыба, а вы не хотите мне ничего рассказать. Это нечестно.
Уж не шантажировать ли он меня собрался. Он начинал меня злить.
— Щлаффер, придет время, и вы сами прибежите ко мне… Вы же не хотите последовать вслед за Перком? — брякнул я первое, что пришло в голову.
Он отшатнулся от меня, как от зачумленного. Воспользовавшись его замешательством я направился к Лоре Дейч.
По тому, как она на меня посмотрела, я понял, что она меня узнала и, похоже, удивилась.
— Печальный день… — сказал я.
— Да, вы правы, — Лора от чего-то смутилась, нервно сжала в замок кисти рук, и когда они хрустнули, вздохнула так, будто этот хруст принес ей облегчение.
— По моему, вы опечалены больше, чем все остальные вместе взятые.
Это была не просто вежливость, я действительно так подумал. Лора промолчала. Не было никакого желания ее беспокоить, но я пришел на похороны не по собственной прихоти.
— Я смотрю сейчас в ваши глаза и знаете, что они мне напоминают?
— И что же? — Лора поняла, что сейчас грянет комплимент.
— У вас радужная оболочка вокруг зрачка светлее чем у края. Понимаете, получаются такие светло- коричневые лучики вокруг черного зрачка, у края они сходят на нет… В общем, солнечное затмение маленькое такое…
— …Или фонарь в Зале Прощания, — закончила она мою мысль, — фонари навели вас на этот необычный комплимент?
— Нет, что вы…— растерянно пробормотал я.
Играть с ней в ассоциации на деньги я бы не стал. Но зато, решил блеснуть интуицией:
— Почему вы не сказали полиции, что я встречался с Перком незадолго до его смерти?
— Мне и в голову не пришло, что тут есть связь… А она действительно есть? — испуганно спросила она.
Ситуация вышла прямо противоположная той, что была со Шлаффером.
— Просто, мне это показалось странным.
— Постойте, а откуда вы знаете, что я не сказала им о вашем визите? — спохватилась она, — вы работаете на полицию?
— Я работаю только на себя, — ответил я. Слышал бы Шеф, каким гордым тоном я это сказал. Вдохновленный, я продолжал угадывать:
— Возможно, мне это только послышалось, но некоторым из присутствующих не нравится, что вы сюда пришли, и мне кажется, я знаю почему…
Она вспыхнула:
— Я не понимаю, о чем вы говорите. И вообще, почему вы все время ко всем лезете, что вам нужно, в конце-то концов?
Только-только наладив контакт, я вмиг все испортил. Начал неуклюже извиняться:
— Ради бога, простите, я не имел в виду ничего дурного… И успокойтесь, прошу вас… У меня одна цель — разобраться в том, что произошло — только и всего. Но если вы не хотите сейчас об этом говорить, я не буду настаивать — в другой раз поговорим. Расскажите мне лучше о сотрудниках. Вот, например, Джонс — такой молодой, а уже старший…
Она могла бы и не отвечать. Но обрадованная тем, что я не стал больше касаться ее отношений с покойным, она ответила:
— Он способный, Перк ему очень симпатизировал. Джонс его протеже, если можно так выразиться.
— Давно он у вас работает?
— Лет шесть. Он начинал у Перка простым лаборантом. Не знаю, откуда Перк его выкопал, но он в Джонсе не ошибся.
— Ясно, а Шлаффер, он что за тип?
— Неприятный — жуткий сплетник и всюду сует свой нос как…
Я подсказал:
— Как я?
— Вас я не знаю, — сказала она резко, — может и как вы… Ой, извините, но вы сами напросились.
— Согласен, — кивнул я, — а Симонян?
