она прибита единственным гвоздем. Прибита она не плотно и поэтому вращается на гвозде, как пропеллер. Это своего рода щеколда или запор. В горизонтальном положении планка наезжает на дверь и не дает ей открыться, поскольку дверь открывается наружу. Но на картине планка нарисована в вертикальном положении, и это значит, что внутри, как вы выразились, ящика кто-то есть. Vous comprene?
— Комси-комса. Занято, короче…
— Вот именно, — согласился он, подумав «и кому я все это объясняю!» — Желаете что-нибудь еще посмотреть или остановимся на этой?
— Остановимся, но в кинематическом смысле, а не потребительском, — сказал я, переплюнув его в надменности. — Где мы могли бы поговорить?
— По поводу?
— По поводу миллиона.
Снисходительное выражение лица сменилось злобно-недовольным.
— Правильно ли я понимаю, что вместо адвокатов ФСО прислало вышибалу? Сразу угрожать будете или как?
— Угрожать? Зачем же, когда есть другие способы…
— Встретимся в суде! — перебив, он указал мне на дверь.
— А с наркотиками как быть? — Я достал удостоверение издалека очень похожее на полицейское и громко — так, чтобы слышали в соседней галерее — объявил: — Отдел наркотиков!
Сведенов посерел, испуганно оглянулся на стол.
— У вас ничего не выйдет, — зашипел он. — Это не имеет никакого отношения…
— Зачем вы забрали шкатулку из сейфа?
— Я только для себя…
Он стал пятиться, я попытался поймать его за локоть, но он отстранил мою руку и побежал к столу. Быстро открыл выдвижной ящик, достал оттуда пузырек и опрокинул содержимое в рот.
— Вот и всё, — говорил он, запивая капсулы водой из бутылки, — ничего не найдете. Только для себя, ха-ха…
Я позвонил в скорую и предупредил их, что, похоже, у них вот-вот появится передозировка.
— Ну и чего ты этим добился? — спросил Шеф. — Не подсказывать! — рявкнул он замершим по стойке смирно Яне и Ларсону.
— Шеф, Сведенов жив — здоров, — вступилась за меня Яна. — Желудок ему промыли. Сейчас спит без задних ног.
— Я не в том смысле! — взревел Шеф. — Чего ты добился для расследования?
— Я добился сокращения числа фигурантов, — ответил я строго по форме.
— Федр, опомнись, — снова заговорила Яна, — я же сказала, Сведенов жив и здоров. Повторить по слогам?
— Я тоже не в том смысле!
— А в каком?
— Пункт первый: Сведенов сидит на наркотиках. Пункт второй: он честно желает избавиться от наркотической зависимости. Перед отлетом с Терминала Хармаса Сведенов убрал капсулы с наркотиком в шкатулку и сдал ее на хранение — подальше от соблазна. Для страховки он попросил врача выписать ему какие-нибудь слабые транквилизаторы, которые помогли бы ему продержаться несколько дней. Сведенов устроил себе что-то вроде испытания, но не выдержал и двух дней. Поэтому ему срочно понадобилось вернуть шкатулку. К ее исчезновению он не имеет никакого отношения. Это был пункт третий. У меня всё.
— Сведенов это подтвердил? — спросил Шеф.
— Не успел.
— В следующий раз будь порасторопней. Свободен!
— Одну секунду, — попросил я. — Забыл, что есть еще и четвертый пункт. Зейдлиц обещал нам улики против Сведенова. Он полагает, что кроме гонорара от ФСО нас ничего не волнует. Мы готовы воспользоваться его помощью?
— А разве нас волнует что-то другое?
— Шеф, это не ответ. Это вопрос.
Мне велели убираться вон.
13. Проект «ОК-НО»
Два дня прошли в напряженном ничегонеделании. По словам Яны, из ФСО звонили в среднем раз в неделю, последний разговор состоялся накануне моего прилета, поэтому «до понедельника можно не дергаться.»
Борясь со скукой, я помогал Яне просматривать сводки криминальных новостей по всей галактике за последние три года. Мы искали преступления, расследованные Галактической Полицией. Среди имен офицеров, принимавших участие в расследовании, имя полковника Зейдлица не встречалось. Других имен, имеющих отношение к ДАГАРу, я не знал. Тогда мы перешли к видеорепортажам. В кадр могли попасть ДАГАРцы, которых я видел на Терминале Хармаса. Могли, но не попали. Яне удалось взломать кое-какие локусы ГП, но и в них не было ни слова о Зейдлице и его команде.
Ларсон анализировал собранные преступления на предмет содержания в них скрытого смысла, — то бишь отношения к квантовой космологии. Он почти что нашел искомое в «Деле о незаконном промысле падающих звезд», прежде чем понял, что Яна подсунула ему детективный рассказ. Я, в свою очередь, подсунул Яне имена астронавтов Стахова и Кастена. В полицейских локусах и в репортажах журналистов они упоминались только в связи с гибелью станции «Телемак-Пи». От начала до конца расследование вел начальник следственного отдела ГП по Сектору Улисса майор Долгопольский.
— Вряд ли он из ДАГАРа, — сказала Яна, просмотрев послужной список майора Долгопольского.
— У него алиби? — удивился я.
— Полное. Сплошные дела о контрабанде. Не хотелось бы думать, что контрабанду антивещества в нашей галактике контролируют инопланетяне. Долгопольский раздает интервью направо и налево — совсем не по-ДАГАРски.
— А о других членах следственной комиссии что ты можешь сказать?
— Ничего плохого…— она отвлеклась от досье и посмотрела мне в глаза. — Слушай, скажи по секрету, почему ты так интересуешься этим делом?
— Есть шанс получить Нобелевскую…
— За укрепление мира с сапиенсами?
— Угу, или с вирусами.
— Не хочешь — не говори. — Яна обиженно передернула плечиками.
— По Великому Мак-Маггу что-нибудь нашла? — переменил я тему.
— Все концы обрываются в фаонском отделении ГП. Официально, убийство фокусника ведут они. СМИшники пока ничего не пронюхали. Никаких интервью, никакой утечки — тьма полная. Ты говорил, что Виттенгеру когда-то предлагали работать в ГП. Может, у него остались там связи? Попросить бы его разузнать, кто в ГП ведет дело фокусника, как ты думаешь?
— Думаю, он бы сам рад узнать, кто забрал у него Мак-Магга. Впрочем, позвони ты ему — он к тебе, по-моему, неравнодушен.
— Эх, — вздохнула тяжело Яна, — если бы ото всех, кто ко мне неравнодушен, был бы какой-нибудь толк…
— То что бы?
— Не осталось бы ни одного нераскрытого дела!
Можно подумать, мужчины Яну интересуют только в узкопрофессиональном смысле.
Яна набрала номер Виттенгера, а я, удалившись к себе в кабинет, открыл досье на Стахова и Кастена.
