Между прочим, вы обманывали, говоря, что предсказываете мое будущее.
— Я не обманывала вас. Карты говорили о будущем всего человечества, следовательно, и о вашем будущем. Мне хотелось, чтобы вы запомнили эти пять карт, потому что… — Изида споткнулась, она явно подбирала слова, чтобы не сболтнуть лишнего. — Если вы заметите, что что-то происходит — что-то непонятное — вы будете свидетельствовать, что событие было предсказано, что связь с таро не случайна…
— Понимаю. Это называется утечкой информации в прессу. Изида, поверьте, пресса на вашей стороне, но ей, как никогда, требуется ясность. Какого рода событие нам следует ожидать?
— Я этого не знаю. И, несмотря на обещание, вы снова иронизируете.
— Вам так показалось. А Вацлаву Кремпу вы предсказывали судьбу?
— Вы имеете в виду, так же, как вам? Да, я показала ему эти карты.
— А он?
— Как и вы, он стал расспрашивать, откуда я о них узнала. Когда я ему объяснила, он не принял меня всерьез.
— Вы надеялись на что-то другое?
— Нет. В отношении людей я давно не питаю иллюзий.
— Профессор Эйтвед, вероятно, отнесся к предупреждению Спинозы иначе, чем остальные. Что он заказал вам после спиритического сеанса?
— Сегодня вы слышали его мнение. Существование бога Спинозы можно обосновать логически, но сама логика должна быть иной… Чтобы прийти к ней, необходимо сначала вернуться к до-логическому, то есть, образному мышлению. С каждой картой таро связан определенный пласт культуры, целый ассоциативный комплекс, поэтому философ использовал карты вместо слов.
— Но при чем здесь уфология и «молчание Вселенной»?
— Отсутствие слов, господин Ильинский, не эквивалентно молчанию. Мы ищем внеземной разум, а не внеземных… простите за грубое выражение… болтунов. Помните, я рассказывала вам о Вирадже, Космическом разуме? Нити сознания соединяются в нем подобно тому, как наши информационные потоки соединяются на Накопителях. Найдя эти нити, мы найдем братьев по разуму.
— Стало быть, на Лагуну вы прилетели в поисках этих самых нитей…
— Мы прилетели на конгресс, — отрезал Брайт раньше, чем Изида успела что-либо ответить.
— Ну да, разумеется, — согласился я, — скажите, ваш муж разделял точку зрения Эйтведа?
— Он поднял всех нас на смех, — гневно произнесла Изида, поднимаясь с шезлонга. — Мне пора возвращаться к гостям. Кажется, я ответила на все ваши вопросы.
— Кроме последнего. — Я вывел на экран комлога портрет ЧГ. — Это Кремп?
Изида удивленно посмотрела на портрет.
— Нет, это не он.
Честно говоря, я скорее готов был переварить десять Космических Разумов, чем этот ответ на чисто технический, как я полагал, вопрос.
— Присмотритесь внимательней, — попросил я безо всякой, впрочем, надежды.
Изида склонилась над экраном.
— Глаза похожи… Но, все же, это не он. Откуда у вас этот портрет?
— Его составили со слов свидетелей. Что если…
Я убрал Человеку с Гвоздем бороду и укоротил волосы.
— Ближе, но… Лицо у Вацлава не такое вытянутое и скулы шире. Крылья надо тоже чуть-чуть расширить, у Вацлава нос не столь классический, ваш художник ему явно польстил.
— Хорошо хоть с полом он не ошибся, — хмыкнул я по большей части про себя.
Кое-как мы откорректировали портрет, точнее, составили новый. Зрение у Изиды получше Лииного, но зато доверия к ней несравнимо меньше.
Пора было собираться в обратный путь. Лодка, на которой я прибыл к «Утесу обеднения», отходила в десять, беря на борт уфологов, ночевавших в гостинице на столичном острове. К сожалению, никто из них не остановился в «Рице». Гретта сказала, что остается ночевать на вилле.
— Я думал, все спальные места распределены между уфологами.
— Как-нибудь переночую, — ответила она, считая, что дает мне повод для ревности.
— Потом какие планы?
— Днем послушаю доклады, потом, наверное, вернусь в гостиницу.
— А где вы остановились?
— Так я вам и сказала!
Она не учла, что мне было решительно наплевать на то, где она остановилась.
— Ну, как хотите…
Холодно попрощавшись, я побрел за толпой уфологов, которые с беспокойством обсуждали, поместятся ли они все в подводную лодку.
18
Другича мучила бессонница. Ближе к рассвету он погружался в некое зыбкое состояние, пограничное между сном и явью, оно длилось ровно столько, сколько длиться короткий сон. Балансируя на этой грани, Другич раз за разом искал способ спасти Кирилла; ему казалось, что есть какой-то ключ, способный отрыть дверь в прошлое, ключ, похожий на формулу или заклинание, и Другич его действительно находил, но отпертый временной туннель вел не далее полудня двадцать третьего декабря, в этот час Кирилл был уже мертв.
Жена Другича, не подозревая об истинных причинах бессонницы, настаивала, чтобы муж обратился к врачу. «Этого еще не хватало», — отвечал он, однако мысль о каких- нибудь чудодейственных таблетках засела ему в голову.
— Классический синдром «эф-девять», — выслушав пациента, сказал доктор Кран, восьмидесятилетний старичок, шутивший по поводу своей фамилии, что он, мол, поднимет с постели любого больного.
— Скажите прямо, сколько мне осталось, — мрачно отшутился Другич. О своих проблемах он рассказал лишь в общих чертах.
Кран прищурился.
— Лет тридцать-сорок я вам гарантирую.
— Так много мне не нужно. Дайте что-нибудь, чтобы снизить до эф-один, и я пойду.
— Эф-один гораздо хуже, — Кран протянул руку к клавиатуре компьютера и нажал кнопку F1, — эф-один, это, дорогой мой, полная беспомощность.
Другич задумался, здоров ли их семейный врач. Восемьдесят лет — возраст все-таки преклонный.
— А что означает «эф-девять»? — спросил он в большей степени из любопытства.
— В старых компьютерных играх нажатием этой кнопки возвращалась сохраненная позиция. Игрок получал возможность заново пройти последний участок игры и исправить допущенные ошибки. Чем реалистичнее становились игры, тем сильнее игрок чувствовал свою идентичность компьютерному герою — вплоть до того, что у игрока возникал специфический психоз: ему начинало
