свидетель, я не могу быть вдали от вас.
От Иден не укрылось, как изменилось выражение его лица. Глаза Киннкэйда не потемнели от желания — просто их цвет сгустился до такой синевы, что у нее захватило дух. Такой ярко-синий цвет бывает только у неба Невады в самый разгар лета. И она почувствовала, как по телу ее медленно разливается тепло.
— Не надо, — робко прошептала она.
И тут же эти слова будто истаяли в раскаленном воздухе; казалось, и он, и она их даже не услышали.
С каждой секундой Иден все больше и больше хотелось прильнуть к его разгоряченному телу.
В горле ее зародился какой-то звук, которому, должно быть, суждено было стать стоном. Киннкэйд тут же прижался губами к ее вожделенному рту и почувствовал, как все в ней ответило на его поцелуй. Ее дыхание обжигало и распаляло его. Он сильнее прижался ртом к ее губам, словно хотел утолить нестерпимую, мучительную жажду. В следующее мгновение он властно и требовательно обнял ее, как самец, заявляющий свои права на самку.
Все его естество требовало проникнуть в нее и ощутить нежность и силу ее обнаженного тела. Она не могла больше противиться все нарастающей страсти, отвечая ему на каждый его порыв. Ее пальцы буквально впились в его рубашку. И он услышал глухие удары ее сердца.
Раньше она убеждала себя в том, что ей не нужна близость с мужчиной. Но это оказалось ложью. Страсть, бурлившая в крови Киннкэйда, была под стать ее собственной. Все в этом человеке буквально сводило ее с ума: его красивое тело, его глаза, его голос, его запах, наконец. И она уступила. То, что сначала зародилось в ней как желание, теперь превратилось в нечто подобное жаркой, мучительной боли.
То, как ее руки потянулись к нему, как они ласкали его, чуть не лишило Киннкэйда рассудка. Страстно и трепетно он гладил ее тело, наслаждаясь каждым его изгибом, стараясь прижаться к ней как можно теснее. Вдыхая исходивший от ее кожи мускусный, пьянящий женский аромат, Киннкэйд уже с трудом владел собой.
Рука его скользнула под ее рубашку, и он с неведомым ему доселе восторгом стал ласкать нежную и упругую грудь.
Киннкэйд взял Иден на руки и опустил ее на ложе из сена. Взрыв страсти заставил их обоих забыть о благовоспитанности и изящных манерах.
Такого с ней никогда не бывало. Она всегда считала, что такое с ней невозможно. Особенно после того случая с Джефом. И все-таки впервые в жизни она так сильно жаждала мужчину.
Пылко отвечая на его жадные, требовательные поцелуи, она внезапно ощутила страх. С ней что-то произошло. Она вдруг будто проснулась и почувствовала грубость его рук, прерывистое дыхание, тяжесть его тела, пригвоздившего ее к полу. Все это уже когда-то было, и было отвратительно.
— Нет! — Иден в панике принялась отбиваться от него. — Не трогайте меня! Не смейте!
Она неистово колотила Киннкэйда кулаками, пытаясь вырваться из его объятий. Напуганный ее поведением, он схватил Иден за запястья:
— Черт возьми! Ты что, совсем ошалела?..
Но он тотчас умолк при виде ее пепельно-серого лица. Ужас и отчаяние стояли в ее глазах.
— Не надо так волноваться, — попытался успокоить ее Киннкэйд. — Я не причиню вам боли.
— В таком случае пустите меня. — Иден все еще никак не могла справиться с собой и оттого излишне грубо крикнула: — Я не хочу, чтобы вы ко мне прикасались!
Киннкэйд почувствовал, как начинает злиться на нее.
— Я никогда не навязываюсь женщинам, — заверил он Иден.
Но судя по всему, она по-прежнему была напугана.
— Да не тряситесь вы. Я ухожу.
Иден молча наблюдала за ним. Как только он отпустил ее запястья, она отодвинулась как можно дальше от него. Киннкэйд, недоумевая, даже поднял руки с обращенными к ней ладонями в знак того, что не собирается причинить ей зло. Затем он не спеша отошел к стойлу и остановился.
Все еще не сводя с него глаз, Иден поднялась на ноги и торопливо заправила подол рубашки в джинсы. Было заметно, что она все еще дрожит. Вплотную прижавшись к деревянной перегородке, она начала дюйм за дюймом продвигаться к выходу.
Когда Иден добралась до конца перегородки, ей на глаза попались вилы. Он заметил, как она мгновенно перевела взгляд с вил на него. Он тут же догадался, о чем она думает: Иден пыталась решить, удастся ли ей добраться до вил раньше него. Внезапно Киннкэйд понял, почему прикосновение и страсть мужчины вызывают в ней такой ужас.
— Значит, история, которую вы рассказали, была правдой, — тихо сказал он. — Брат Де Парда пытался вас изнасиловать.
Fie реакция на эти слова была мгновенной. Она гордо вскинула голову и расправила плечи.
— И вы полагаете, что мне есть дело до того, верите вы мне или нет? Мне не требуется ни ваша, ни чья-либо еще жалость.
— Разумеется, — согласился он. — Но вам требуется уважение, на которое вы вправе рассчитывать.
Смутившись, она повернулась и вышла из темноты амбара на яркий солнечный свет.
Киннкэйд продолжал стоять на прежнем месте, пока она не скрылась из виду. Затем он принялся отряхивать с одежды клочки сена. И снова в нем поднялся гнев, но на этот раз смешанный с отвращением. Эти чувства были вызваны к жизни мертвецом Джефом Де Пардом.
Подойдя к дому. Иден немного задержалась у двери, стараясь совладать с волнением и пытаясь побороть легкую тошноту, подкатившую к горлу после всего пережитого.
Наконец, собрав все свои силы и призвав на помощь все свое спокойствие, она вошла в дом, захлопнув за собой дверь с глухим стуком.
— Это ты, сестренка? — позвал Винс.
— Да. — Голос ее звучал на удивление ровно.
— Иден, иди-ка сюда и помоги мне.
Она услышала, как в ванной льется вода, и догадалась, что он там — врачует свои раны. Сейчас ей не хотелось ни о чем с ним говорить, но скорее всего ему действительно нужна ее помощь.
— Иду, — откликнулась она.
Глядясь в зеркальную дверцу аптечки, Винс внимательно рассматривал свою щеку. Увидев Иден в дверях, он не оборачиваясь заметил:
— Ты вовремя. А то уж я думал, мне так и не удастся толком обработать рану. — Винс тяжело вздохнул. — Как ты думаешь, придется накладывать швы?
Рана, конечно, была не пустяковой и очень болезненной, но Иден считала, что хирургическое вмешательство не понадобится.
— Перекрестной повязки будет вполне достаточно, — сказала Иден, быстро оглядев его лицо. В нескольких местах кожа уже начала отекать и менять цвет, но кроме еще одной небольшой ссадины на губе, никаких новых повреждений она не заметила.
— Сестренка, что тебя так задержало? Я думал, ты идешь за мной следом.
Она стояла к нему спиной, доставая все необходимое для перевязки, и потому ей было относительно легко ответить полуправдой.
— Я хотела узнать у него, не задолжал ли ты ему.
— И что же он ответил?
— Что ты не должен ему ни цента. Сядь. — Она толкнула Винса на сиденье унитаза. — Только сиди спокойно, придется потерпеть.
— Я ведь сказал тебе в тот раз, когда ты заплатила мой последний проигрыш, что я завяжу с азартными играми, — напомнил ей Винс, но тут же вздрогнул от боли: Иден, слушая его, прижгла рану антисептиком.
— Я не забыла твоего обещания.
— И подумала, что я начал сызнова.
— Недавно ты играл в покер с Де Пардом, — напомнила она.
